На отливе войны

Эллен Н. Ла Мотт была не просто автором выдающейся книги, храбро свидетельствующим о Первой мировой войне. Она была и выдающейся женщиной. В то время, когда она решила стать медсестрой-волонтером, ей было уже за сорок, и она находилась в расцвете сил: квалифицированная сестра милосердия, достигшая высот своей профессии, автор учебника по сестринскому делу, опубликовавшая больше двадцати статей на тему общественного здравоохранения. Еще она была суфражисткой, журналисткой, лесбиянкой, экспатрианткой и не только. Чтобы понять «На отливе войны» глубже, будет полезно сделать это в контексте ее бурной жизни, описанной ниже.

Эллен Н. Ла Мотт родилась в 1873 году в штате Кентукки и принадлежала к обедневшей ветви влиятельного семейства Дюпон. Когда в 1890 году ее отец разорился, ее взяли к себе богатые родственники, семья фабриканта Альфреда И. Дюпона в г. Уилмингтон, штат Делавэр. Дюпоны имели большой вес в высшем обществе, и, как представительница этого обширного рода, Ла Мотт относилась к знатному сословию. К двадцати с лишним годам ее имя и присутствие на балах, обедах и свадьбах постоянно упоминалось в газетных колонках светской хроники.

Однако девушка стремилась к чему-то иному, чем роль светской львицы. В 1898 г., несмотря на упорные возражения родни, она поступила в Школу медсестер Джона Хопкинса в г. Балтимор, штат Мэриленд. В своем заявлении о приеме она написала:

В ноябре мне исполнится 25 лет; мой рост – пять футов восемь дюймов, вес сто сорок пять фунтов… Мое образование, полученное сначала от множества гувернанток, затем в паре частных школ и, позже, в школе-пансионе в Филадельфии, состоит из стандартного набора знаний по истории, литературе, французского, математики и т. д., обычно усваиваемых из подобных источников. Я никогда нигде не работала.

Ее экзаменатор в Школе Джона Хопкинса описывает Ла Мотт как «очень привлекательную женщину – красивую, с манерами леди». Когда он спросил ее, почему та захотела стать медсестрой, девушка объяснила, что «хочет сделать в жизни что-то полезное и готова и даже стремится выполнить любое количество тяжелой работы, чтобы достичь этого»[181].

После трехлетнего обучения сестринскому делу и нескольких лет после, когда она набиралась опыта в Америке и в Европе, в 1905 году Ла Мотт возвращается в Балтимор и начинает работать медсестрой в туберкулезном госпитале. Она также стала много писать об общественном здравоохранении, особенно о туберкулезе. В своих многочисленных статьях и выступлениях она высказывает свои взгляды по объемному вопросу лечения этого заболевания и смело предупреждает о его недооцененной опасности. Как позже заметит историк сестринского дела, «она первой осознала важность отделять больных тяжелой формой туберкулеза от прочих – и отстаивала этот метод на международных конференциях»[182].

В 1910 году произошло судьбоносное назначение Ла Мотт директрисой Балтиморского департамента здравоохранения. В этой должности она руководила уходом за тремя тысячами, по официальным данным, туберкулезных больных[183]. Она была первой женщиной, возглавившей городской Департамент в Балтиморе[184]. Глава городского департамента здравоохранения писал в 1911 году: «Мисс Ла Мотт обладает… навыками, тактичностью и искренней преданностью делу [в большей степени], чем любая другая женщина, попадавшая в поле моего внимания за все время пребывания на общественном посту»[185].

В то же время Ла Мотт обретает все больше влияния в городском движении суфражисток. Она убеждена, что женщины-избиратели помогут остановить распространение туберкулеза, а также положат конец другим разнообразным «социальным» болезням. Одна из суфражисток – соратниц Ла Мотт выдвинула еще один веский аргумент в пользу женского избирательного права: «Некоторые наши оппоненты говорят, что поскольку мы не можем воевать, то не должны и голосовать… Но предположим, что наша страна вступила в войну и профессиональные медсестры – женщины – отправились на фронт. Там они будут подвергаться той же опасности, что и мужчины у пушечного ствола. И при этом нам все еще не дают голосовать!»[186]