На отшибе всегда полумрак

— Я был хирургом. Очень хорошим хирургом, любил свою работу, и она любила меня. Но я много чего упустил в жизни из-за этой любви. А самое важное — я упустил время, которое мог провести с сыном. Сейчас пытаюсь наверстать его, но не уверен, что у меня это хорошо выходит. — Март сделал глубокий выдох. — Всему свое время.

— Ваша правда, — согласилась Иллая.

— Мой сын — хороший парень. Но он повторяет мои ошибки.

— Да? — она прикусила нижнюю губу и чуть приподняла брови.

— Да. Он, к сожалению, влюблен в свою работу. Но ты же сможешь отбить его у этой противной ревнивой хищницы? — с улыбкой спросил Март и внимательно посмотрел девушке в глаза.

— Я постараюсь. Только пусть это будет еще одним нашим секретом, — она театрально подмигнула.

Он кивнул, закинул спагетти в кипящую воду и попробовал соус с ложки.

Его привычные легкие движения напоминали танец. А может, Март и правда чуть пританцовывал, пока готовил ужин, под музыку, которую слышал только он.

— У тебя получится, уже получается. Главное не давать ему право выбора. У мужчины вообще не должно быть такого права, — заметил Март, слизнув томатный соус с пальца.

— О чем это вы так мило болтаете, о каком выборе? — поинтересовался Ален, внося с собой свежесть вечернего воздуха, смешанную с запахом дыма. — Мангал готов.

— Рыба в холодильнике. Я рассказываю, каким ты был несносным ребенком, и убеждаю Иллаю переключиться на меня. Но она пока не поддается моим чарам.

— Ну уж нет. Иллая, я спасу тебя от него. Не хочешь подышать вечерним воздухом и составить мне компанию? — Ален протянул ей руку.

Она вложила пальчики в его ладонь и поднялась со стула. По телу детектива промчалась волна тепла и возбуждения. Он чувствовал шелк ее кожи, смотрел в ее темные манящие глаза, на непослушные завитки волос, на мягкие приоткрытые губы, потемневшие от вина.

— Ален, рыба в холодильнике, — вырвал детектива из приятного тумана подтрунивающий голос отца.

Расмус отпустил ее руку, хмуро покосился на отца и направился к холодильнику. Иллая хихикнула, и на ее щеках вспыхнул румянец.

Они вышли во двор, на поля уже опустилась мягкая ночь, в небе зажигались звезды.

— Надеюсь, он не утомил тебя?

— Нет, он очень обаятельный и милый.

Расмус рассмеялся и прошептал, почти прижавшись к ее уху:

— Только ему это не говори.

Она чуть отодвинулась и глубоко вдохнула. Он растерянно посмотрел на нее, а потом переключил внимание на рыбу и мангал.

— А что это за постройки? — спросила Иллая, прерывая повисшую тишину.

— Это теплицы. А там, — Расмус показал направо, — тот самый сарай, который мы ремонтируем. Чувствуешь запах краски?

— Немного есть.

— Это мы сегодня облагораживали фасад. Я весь измазался, а эта краска еще и очень плохо оттирается. — Он продемонстрировал свои руки.

Девушка взяла одну ладонь и внимательно осмотрела.

— Все в порядке, краски почти нет. — Она мягко сжала его руку. — Как дела с расследованием?

Он тяжело вздохнул.

— Глухо?

— Наоборот. Узнали много нового, даже есть подозреваемые.

— Это же отлично, — воскликнула Иллая. — Почему же ты не рад?

Он нахмурился, опустил плечи, на лице отразилась злость, смешанная с тоской.

— Это касается Милли.

— Милли? — удивилась она. — Не думаешь ли ты, что Милли замешана в убийстве? Этого не может быть! Ей всего тринадцать, и она очень хорошая девочка.

— Нет, нет, — прервал ее Ален. — Мы не думаем, что Милли замешана в преступлении. Но мы узнали кое-что… В общем, я собираюсь в понедельник заехать в приют и поговорить с девочкой.

— Это плохая идея, детектив Расмус.

Он заметил резкий переход в интонации, жесткие ноты в ее голосе, то, как она к нему обратилась. Иллая отпустила его ладонь и сложила руки на груди. Ему показалось, что ей стало холодно, хотя они стояли перед пышущим жаром мангалом.

— Давай не сегодня, Иллая. Не будем о работе. Я хотел поговорить с тобой, но сначала поужинаем. Иди в дом, помоги отцу накрыть на стол. А то готовить он умеет, а вот раскладывать приборы совсем не мастак.

Девушка кивнула, внимательно посмотрела на него и быстрыми шагами направилась в дом. За ужином он чувствовал ее напряжение, она улыбалась, но не открыто и не так, как ему хотелось бы. Она ела спагетти, рыбу и салат, но он видел, что она делала это через силу, и удовольствие на ее лице было притворным.

После ужина Март накинул ей на плечи плед, налил смородинового ликера и отправил на веранду к мангалу.

— Милая, начинай, мы сейчас к тебе присоединимся. Поверь, это самое приятное на ферме, сидеть завернутой в плед и попивать смородиновый ликер.

Она кивнула, вышла на веранду, устроилась в большом плетеном кресле, поджав под себя ноги.

— Что произошло, Ален, что ты там ей наговорил, а?

— О чем ты?

— Да на ней лица нет, после того как она вернулась с улицы. Не смей обижать эту девушку. Она и так осталась без родителей. Ей нужен человек, который о ней позаботится, — если ты этого еще не понял.

— Я и не обижал, просто ляпнул кое-что. — Ален замер. — Что? Что ты сказал про ее родителей? Откуда ты знаешь?