На подступах к Сталинграду

– Сейчас посмотрю, – откликнулся опешивший Павел. Он ждал всего, что угодно, но только не такого вопроса. Парень вскочил на ноги и рванулся к орудию. По пути бросил взгляд на бугор пехотинцев, но не заметил там никого из солдат. Лишь земля, перерытая воронками взрывов, и только.

Подбежал к «дивизионке» вплотную. Осмотрел её придирчивым взглядом и понял, что ошибался в своих рассуждениях. В этот раз ей сильно досталось. Мина попала в конец левой станины. Взорвалась прямо на ней. Оплавила прочный металл и разбила сошник, как прессом. Осколки сорвали шины с обоих колёс. Ударили по казённику. Снесли напрочь прицел и маховичок горизонтальной наводки.

Парень нагнулся, откинул затвор и едва успел схватить тяжёлый снаряд, скользнувший к земле. Аккуратно поставил его на прежнее место. Вернулся к лежащему офицеру и коротко доложил о том, что увидел.

– Наших ещё не видать? – спросил лейтенант.

Павел отрицательно покачал головой.

– Как там пехотинцы?

– Не знаю, отсюда не видно, – ушёл от ответа солдат. – Сходить посмотреть?

– Не надо, и так всё понятно, – сказал офицер. – Сначала фрицы ударили по орудию, потом по другим укреплениям. – Командир на секунду умолк и закончил: – Ещё снаряды остались?

– Нет, – ответил солдат. – Взорвались во время обстрела.

– Чем занимаются наши враги? – продолжил опрос умирающий.

– Рубят деревья в болоте. Видно, хотят ремонтировать мост.

– Сделай то, что я попрошу, – прошептал лейтенант. – Возьми мои документы и портсигар. Собери солдатские книжки погибших. Доберёшься до наших, доложишь начальству о том, что случилось. Потом напишешь моей маме письмо, адрес лежит там же, в кармане. Отправишь цидулку по почте и приложишь к ней мою сигаретницу. Родителям нужно узнать, где и как я погиб и когда.

Офицер замолчал. Какое-то время неподвижно лежал, опустив дрожащие веки. Видимо, собирался с последними силами. Затем вновь глянул на Павла и тихо продолжил:

– А перед тем как уйти, выполни мой приказ. – Он объяснил, что нужно делать, и напоследок добавил: – Обо мне ты не думай. Пока фашисты сюда доберутся, я уже отойду в мир иной. Принимайся за дело.

Павел расстегнул нагрудный карман командира. Достал из него пачку бумаг и блестящую вещицу для табачных изделий. Решил положить бумаги внутрь плоской коробки. Нажал на едва заметную кнопку. Раздался лёгкий щелчок, и крышка из полированной стали откинулась в сторону.

К своему удивлению, он нашёл там не сигареты, как ожидал, а чистый белый платочек. Судя по тому, что тот был небольшого размера, его сделала для себя юная девушка. Взяла маленький кусочек батиста. Подрубила вручную края и вышила в углу разноцветную монограмму. К тому же от ткани слабо пахло духами. Скорее всего – сиренью.

Парень не стал совать в коробку бумаги. Аккуратно закрыл портсигар и вместе с документами командира положил в карман своей гимнастёрки. Взглянул в глаза офицера. Прочитал в них тень небольшого смущения, но ничего не сказал.

Нельзя усмехаться в таком ужасающем положении. Тем более над тем, что молодой человек носит с собой подарок невесты. Была бы девушка у него самого, Павел и сам бы хранил её карточку возле груди.

Он вынул из кобуры лейтенанта новый «ТТ». Оттянул затвор и убедился, что в стволе желтеет патрон. Снял с предохранителя. Повернул рукоятью вперёд и положил рядом с умирающим так, чтобы тот мог легко взять пистолет.

«Мало ли что может случиться? – мелькнуло в его голове. – Вдруг сюда нагрянут фашисты, когда он ещё будет в сознании? Тогда офицер сможет сделать парочку выстрелов в них, а потом и в себя…»

Вспомнив о собственной жажде, снял с пояса фляжку. Потряс возле уха и услышал, как внутри плеснулась вода. Судя по тяжести, её было не меньше, чем пятьсот граммов. Устроил ёмкость рядом с оружием и невольно подумал: «Хватит ему на какое-то время».

Взглянув на запёкшиеся губы солдата, офицер благодарно кивнул, мол, спасибо тебе за заботу. Они простились рукопожатием. Лейтенант задержал ладонь парня в своей и сказал напоследок:

– Возьми мой бинокль, вдруг тебе пригодится. Хотел отдать тебе и часы, да они почему-то уже не идут. Видно, ударил о что-то. – Раненый безвольно расслабил побелевшие пальцы. Опустил тяжёлые веки и, похоже, тотчас задремал.

«Скорее всего лишился сознания, – неожиданно понял пушкарь. – Впрочем, это и к лучшему. Умрёт спокойно и тихо, во сне».

Стараясь не разбудить офицера, Павел снял бинокль с его шеи. Чуть повернул и услышал лёгкий звон стекла. Парень насторожился и осмотрел хрупкий подарок со всех сторон. Оказалось, что осколок железа попал в один окуляр и разбил его в мелкие дребезги. Пушкарь поднял второй тубус к правому глазу и глянул сквозь него на переправу.

Увидел разрушенный мост в мелких деталях и убедился, что эти линзы в полном порядке. Повесил на шею пострадавший прибор. Поправил его на груди и невольно подумал: «Будет что-то вроде шестикратной подзорной трубы. Теперь стану видеть вдаль лучше, чем самый зоркий горный орёл».