На полпути к себе

– То, что я никогда не забывала? Не жалейте, сударь! Он раскаялся… потом. И даже сделал так, чтобы Шэрол решил… – заплаканное лицо скривилось от старой боли.

– Не продолжайте, – я взял Роллену пальцами за подбородок. – Оставьте то, что прошло, спать глубоким сном в дальней комнате Вашей памяти и думайте о будущем.

– У меня нет будущего, – прошептала она. – Когда голова Шэрола отделится от плеч, я перестану быть… Спасибо Вам, сударь.

– За что? – я удивился. Очень сильно.

– Вы не дали мне совершить ещё одно падение. И не стали смеяться надо мной…

– Я никогда не смеюсь над тем, кто попал в беду.

– И это делает Вам честь… Простите, мне нужно уйти.

– Разумеется…

– Прощайте!

Роллена тихо покинула комнату, а я задумчиво царапнул ногтем полированную столешницу.

Была ли она искренна со мной? Фрэлл её знает… Хотя, эмоциональный фон казался очень даже правдоподобным. Здесь и сейчас. Вдох спустя всё изменится, и место несчастного ребёнка вновь займёт холодная и расчётливая придворная красавица. Да, так и будет. И она возненавидит меня. Возненавидит за то, что я смог на несколько минут приподнять маску с её души… Роллене не нравится то, что прячется в глубинах. Мне… в принципе, всё равно. Честно говоря, если бы всё это происходило год назад, я бы со спокойной совестью оставил события, как есть. Но сейчас… Наверное, во всём виновато волшебное слово «любовь». Прикоснувшись к этому странному чувству, нельзя сохранить в первозданной целостности тщательно взлелеянный цинизм. Не получается. Никак. Они любят друг друга? Очень похоже. И пусть в случае Шэрола любовь смешана с благодарностью за то, что «его сочли достойным внимания», а в случае Роллены – за то, что «её приняли со всеми недостатками»… Я не хочу рвать ниточку, которую они протянули между своими сердцами. Она и так до невозможности тонка…

Как же поступить?

Из коридора заглянул Ксо. Удостоверившись, что девица ушла, кузен тщательно прикрыл дверь и укоризненно цокнул языком:

– И что ты будешь делать ТЕПЕРЬ?

– Теперь? – рассеянно поднимаю взгляд.

– Когда утонул в чужих проблемах.

– Каких проблемах?

– Две исповеди за один день – не многовато ли? – забота выглядит почти искренней.

– В самый раз.

– Только не оправдывай их обоих!

– Не буду… Скажи, её слова правдивы?

– Понятия не имею.

– Я серьёзно спрашиваю!

– Ну что ты привязался?!

– Ответь! – сам удивляюсь своей смелости. Требовать что-то у Ксо… Абсурд! Но кузен уступает моей атаке:

– Зануда… Да, её изнасиловал брат. Лет семь назад. Одержимый приступом страсти.

– Какая гадость!

– Не спорю. Хуже всего, что он не удержал Дар под контролем, и нарушил равновесие, вплетя в её тело своё стремление к удовлетворению похоти…

– Заклинание?

– Неполноценное… Так, ошмётки. Но девочка пострадала.

– Почему же никто…

– Сначала не заметили, а Герису стыдно было сознаваться. Собственно, это до сих пор скрывается. Странно, что Роллена проболталась тебе, – испытующий взгляд исподлобья.

– А потом?

– Потом… Изменения зашли слишком далеко. Стали её частью.

– И ничего нельзя сделать? Не верю!

– Наверное, можно. Однако, это сложное занятие, требующее врачевания не только тела, но и души. И думать забудь! Ты для этого не годишься!

– Я и не…

– По глазам вижу: уже готов осчастливить весь мир! Так вот, я запрещаю, слышишь?!

Он сжал мои плечи тисками пальцев и безжалостно встряхнул меня, заставив взвыть от боли.

– Отпусти…

Хватка стала ещё твёрже.

– Мне больно!

– Я знаю, – ледяным тоном сообщил кузен. – Я хочу донести до твоего беспечного сознания очень простую мысль: не вмешивайся!

– Во что?

– Ни во что!

– Почему?

– Потому! Не прикидывайся глупее, чем на самом деле! Не надо помогать людям, если они сами не желают себе помочь!

– Ксо… Отпусти. Пожалуйста…

Пальцы разжались, но выражение лица стало мягче не стало:

– Что с тобой происходит, Джерон? Куда подевалась твоя извечная осторожность? Ты, часом, не влюбился?

Я вздрогнул, отводя взгляд в сторону. Ксаррон нахмурился.

– Угадал? Только не это… – горький вздох. – Выкинь из головы сейчас же!

– Что?

– Любовь!

– Какую любовь?

– Кто она? – маленькие глазки воткнулись в моё лицо, как иглы.

– Да нет никого… – лепечу, понимая, что ещё глубже вязну в расставленной ловушке.

– Тебе нельзя любить!

– Почему?

– Почему, почему… Потому что это опасно для тебя, в первую очередь! Ты и в здравом уме ухитряешься попасть в самые нелепые ситуации, а уж, одурманенный чувствами… Даже боюсь себе представить, что натворишь!

– Ксо… Я не нарочно…

– А как же! Разумеется, не нарочно! Забудь, прошу тебя! ЗАБУДЬ!

– Я не могу.

– Можешь!

– Как?

– Просто прикажи себе, и всё… Хотя… Ты же не умеешь приказывать, – сожалеет. Почти убедительно.

– Ксо, я буду осторожен…

– Да? – он грустно усмехнулся. – Я наблюдал твою осторожность сегодня. Дважды. Ты поступил глупо и безрассудно, вмешиваясь в чужие дела, однако… Мне понравилось, как ты вёл допросы. И я даже подумываю устроить тебя на работу в… своё ведомство.

– Ты серьёзно? – чувствую, как мои глаза сами собой округляются.

– А что? Будет у нас маленькое семейное дело… Прибыльное, кстати.

– Ксо… Видишь ли… Я, в некотором роде, несвободен…