На полынных полях

– Да я, собственно, о том же и говорю, раз уж нас к высоким материям вынесло. Возьми моего Вуйко – он ведь был наёмником, считай – преступником. Но когда америкосы начали бомбить его родной Белград, он сразу сюда вернулся, хотя мог бы спокойненько сидеть в Париже. Это что – душа или присяга?

Я вот, если формально, тоже по всем статьям – дезертир и преступник. Но я пошёл с Вуйко, и мы никому ни в чём не клялись – мы просто дрались за Сербию. И с тебя я никакой присяги не брал, но ты же шёл здесь со мной под албанские пули? Так ведь?

А если вдруг, не дай бог, кто-то полезет в Россию – думаешь, я стану здесь отсиживаться? Нет, я начну воевать всеми доступными мне средствами, в крайнем случае – просто возьму автомат. А ты – разве не так же поступишь, блудный сын военной разведки?

Игорь поднял стакан:

– Вот за это давай и выпьем!

Глава 5

Лондон стремительно наполняется русскими нуворишами.

Пишущий эти строки смеет утверждать, что определение «нувориш» наиболее точно подходит данной категории россиян, ибо старые французские корни «nuovo riche» позволяют образовать весьма органичные русские словоформы – «нуворюга», например, или «нуворишка»…

В последние годы русские, почти не торгуясь, активно скупают недвижимость в центре и престижных пригородах британской столицы, оттесняя скаредную местную буржуазию и повергая в хроническое уныние ревнителей знаменитых английских традиций.

Фамилии некоторых русских лондонцев уже не сходят со страниц ведущих газет туманного Альбиона и привычно фигурируют в теленовостях, а такие из них, как Abramovich или Berezovsky порой упоминаются едва ли не чаще, чем имена главных местных политиков или коронованных особ.

И, похоже, теперь эти новые имена звучат по миру не в пример громче, чем архаичные Tolstoy или Chekhov…

***

Mister Goldstein, он же – Валерий Сергеевич Лазаридис сидел на скамейке в одном из тихих лондонских скверов и наблюдал за стайкой юных англичанок, которые щебетали о чём-то на такой же скамье поодаль. Он вынужден был признать, что, не смотря на цветущий возраст, собеседницы выглядят всё-таки страшненькими.

Покатавшись по заграницам, Лазаридис не мог не отметить явного внешнего превосходства большинства россиянок над представительницами европейских наций. Но отмечал он всё это лишь эстетически, потому что в иных аспектах к прекрасному полу Валерий Сергеевич был безразличен.

С женщинами у Лазаридиса ничего хорошего никогда не получалось.

В пору первых влюблённостей девочки от него шарахались. Это было жестоко и унизительно. Он тогда открыл для себя, что титул лучшего ученика в школе, победителя различных олимпиад и по математике, и по истории – не производят никакого впечатления на одноклассниц: его маленький рост, узкие плечи и широкий зад безнадёжно смазывали весь эффект от интеллектуальных достоинств.

Проблема особенно обострилась в пору студенчества. Университетская общага жила лёгкой и весёлой сексуальной жизнью, которая лишь иногда омрачалась некими драмами на почве глубоких чувств. И Лазаридис опять оставался чужим на буйных пиршествах юной плоти.

В соседней комнате жили трое сокурсников, удивительно подобравшихся по фамилиям: Сидоров, Сидоренко и Сидоровский – это была беззлобная шутка коменданта, который при расселении новичков обратил внимание на столь забавное сочетание, а на курсе их все называли «однофамильцами».

Лазаридис учился всерьёз – нередко до утра просиживал в читалке, которая располагалась на этаже в конце коридора. Он заметил, что двое из «однофамильцев» тоже частенько проводят ночи за учебниками, но всегда в разном составе: то Сидоров с Сидоренко, то Сидоровский с Сидоровым, то Сидоренко с Сидоровским – один из троицы обязательно отсутствовал. В смене сочетаний не было никакой системы. И однажды Валера поинтересовался – почему никогда не бывает третьего?

На него посмотрели, как на космического пришельца:

– Ты что, действительно не понимаешь? – искренне изумился Сидоров.

– Нет! – Лазаридис почувствовал, что его вопрос непростительно глуп, и даже напрягся, ожидая насмешки, но сосед великодушно поведал ему великую тайну комнаты № 403:

– Всё очень просто: когда один из нас приводит на ночь свою подругу, остальные идут в читалку. Думаешь, откуда у нас такие успехи на экзаменах? – Сидоров гордо задрал подбородок. – А оттуда, сосед, что неутолимая жажда познания чуть ли не каждую ночь гонит нас сюда, к учебникам!

– А ты-то почему здесь бессменно торчишь? – в свою очередь подозрительно прищурился Сидоровский.

Лазаридис смутился и выдал себя с головой: соседи догадались, что он в свои девятнадцать лет остаётся девственником. Они искренне ему пособолезновали, а ловелас Сидоровский торжественно пообещал:

– Не робей, Лазаридис, мы найдем наставницу, которая проведёт с тобой практикум по высоким идеалам страсти!

На деле всё оказалось не так просто: весёлые университетские потаскушки не соглашались даже за деньги, едва узнавали, с кем предстоит лечь в постель.