На пороге великих тайн

Да, это красавица Ключевская — самый большой и самый высокий вулкан Евразии, самый прекрасный из действующих вулканов, с самым правильным конусом, самый, самый, самый… Невдалеке и ниже — гигантская плоская вершина, надежно укрытая искрящимися снегами; это усеченный конус соседа Ключевской потухшего вулкана Плоского. А совсем рядом с Ключевской, словно обломок зуба, острый асимметричный пик — вулкан Камень. Столетия назад чудовищный взрыв уничтожил юго-восточную часть конуса Камня, швырнув ее к подножию вулкана исполинским агломератовым потоком. Сейчас Камень — руины потухшего вулкана. Сохранившийся западный склон конуса покрыт снегом и льдом; вершина устремлена в небо острым черным обелиском, на котором снег не держится. А в километровых обрывах взорванного восточного склона, словно в гигантском разрезе, обнажено сердце вулкана — центральный канал с гигантской светлой пробкой застывшей лавы.

Снизу из облаков, закрывающих подножие Камня, на высоту нескольких километров поднимается в прозрачную синеву серо-белый столб пара и пепла, расплывающийся широким зонтом-султаном. Это дымит Безымянный, конус которого значительно ниже его исполинов-соседей и скрыт сейчас облаками. Безымянный все еще не может успокоиться после взрыва 1956 года, периодически каждую осень он усиливает свою активность. На протяжении последних лет он самый активный вулкан Ключевской группы.

Летчики решили показать нам Ключевскую во всей красе. На высоте около четырех километров делаем полный круг. Проходим над седловиной, отделяющей вулкан Плоский от Ключевской. Вершина Ключевской вздымается над нами в густо-синее небо еще на километр. Она совсем близко. Кажется, достаточно протянуть руку, чтобы коснуться ее склонов. Невдалеке внизу застыли голубовато-белые искрящиеся волны — снег. Гигантские снежные козырьки нависают над черными скалами. Ниже в разрывах облаков проглядывает желто-бурый пьедестал вулкана, сложенный пеплами и лавами. Где-то совсем далеко зеленеет кромка тайги.

Мы не можем оторвать взглядов от красавца вулкана. Этот белый конус с султаном паров на фоне синего неба — совершеннейшее творение природы. Смотрим на него, торопливо стирая ладонями ледяные узоры, застилающие стекла кабины. Смотрим, чтобы вот таким навсегда запечатлелся в памяти…

У моего соседа, Николая Петровича Пахарева, подозрительно блестят глаза. Пахарев — знаток вулканических пород, глава нового направления в науке о камне. Сейчас он с трудом справляется со своим волнением.

И словно оправдываясь, говорит Алексею Осиповичу Савченко:

— Ведь я их так близко вижу впервые…

Академику Савченко тоже нелегко сохранять спокойствие. Он только кивает в ответ, покусывая губы.

Странно, не правда ли! Люди, посвятившие жизнь науке, вырвавшие у Земли и ее недр не одну тайну, читавшие десятки раз лекции вот об этих самых вулканах, взволнованы чуть не до слез встречей с ними. Что тут было главной причиной: мысль ли о близости к величайшей загадке Земли, которой продолжают оставаться вулканы, манящие и еще непознанные тайны недр, или сам вид снеговых великанов, созданных разгулом огня, а сейчас молчаливо устремивших в тихое небо свои дымящие вершины? Трудно сказать… Вероятно, каждый из нас ощущал эту удивительную встречу по-своему. Один — как исполнение давней мечты ученого, другой — как шаг на самую грань непознанного, третий — как встречу с Прекрасным…

И Фокин, протирая побелевшими пальцами замерзающее стекло, задумчиво сказал:

— Кажется, я начинаю понимать, почему их обожествляют в Индонезии…

Мы летим вокруг Ключевской, и она словно поворачивается, открывая нам с разных сторон строгую красоту своей белой вершины. Мы видим языки ледников, лежащих в крутых и глубоких долинах, струйки пара — фумаролы, поднимающиеся из трещин, скрытых покровом снегов, шрам глубокой шарры[46], прорезавшей вулкан от вершины к подножию. Эта шарра — след одного из недавних извержений. По ней скатилась огненная лавина. А сейчас там мирно дремлет ледник. Ледяной поток кажется почти черным. Он обильно припудрен пеплопадами.

Удивительная правильность конуса Ключевской — признак молодости вулкана. «Жизненные бури» еще не успели наложить на него отпечаток. Ключевская в расцвете молодости. Ей всего около пяти с половиной тысяч лет. Она ровесник древнейших пирамид Египта. Вот ее ближайшие соседи — вулканы Плоский и Камень, по-видимому, значительно старше.

Из-за конуса Ключевской снова появляются руины Камня и пышный султан Безымянного. Теперь в разрывах облаков виден и сам конус Безымянного: приземистый, желто-бурый, бесснежный. Внутри полуразрушенной взрывом кальдеры — остатков старого конуса — рыжий дымящий каравай. Это экструзия вязкой лавы, вулканическая пробка, которая продолжает выжиматься из недр вулкана и разваливается на огромные каменные глыбы. Особый тип извержения, завершающий взрывную стадию.

Успеваем разглядеть в рыжем каравае змеящийся огненный узор трещин, сквозь которые просвечивает его раскаленное нутро.

— Кратер, кратер Безымянного!