На Пришибских высотах алая роса

В город вошли в четыре часа утра – время самого крепкого предутреннего сна. Но на это, конечно, не надеялись, потому что посты спать не будут и при первой же подозрительной ситуации, поднимут всех по тревоге. По прежним донесениям разведки было известно, что на окраине расположились немецкие минометчики, разбившие свои огневые точки при выезде из города. Вот их-то и следовало опасаться больше всего. Первых немцев увидели еще, не доезжая до окраины. Они-то и подняли стрельбу, и бойцам пришлось ответить. Из полуторок строчили автоматы, летели во все стороны гранаты. Поднялась такая бешенная стрельба, что ее услышали и минометчики, а полуторки уже были на окраине, и неслись мимо них. Они с ревом, сбросивши газ и шумовую маскировку, разбрасывая гранаты, промчались вперед. За ними показались подразделения и бронемашины. Стоны, крики, хлопки разрывов гранат и стрекот автоматов, создавали что-то невообразимое. Именно то, на что рассчитывал командир – замешательство немцев. А, когда враг опомнился, полк был уже далеко и благополучно следовал в район сосредоточения дивизии. Оказалось, что именно они добрались без серьезных потерь, несмотря на то, что условия окружения у них были самые сложные. Сумели правильно выбрать время и место прорыва. Но это еще было не все. Ведь и сама дивизия была в окружении, и, чтобы перейти линию фронта, надо было еще посражаться.

Начальник штаба дивизии поблагодарил солдат и офицеров за успешный выход из своего кольца, и объявил, что теперь им предстоит выходить из общего окружения. Для этого необходимо будет сделать бросок. Бросок то сделали, но в это время узнали, что в окружении уже вся армия. Теперь мало кто знал, где он этот фронт, но все шли на восток. Шли группами, прорывались с боями. Не было уже ни полка, ни дивизии. Все перемешалось в сутолоке боев и окружений. Несколько суток не спали. Группа из двадцати человек, в которой был Костя, решила заночевать на окраине деревни, а утром их арестовали. Они подозревали, что кто-то из местных навел на них немцев, хотя они предприняли все меры, чтобы их никто не видел.

Солнце наполовину опустилось за горизонт, когда они подходили к месту, куда сводили всех пленных. Но Костя не смотрел туда, за колючую проволоку, где начнется совсем другая его жизнь. Он смотрел на солнце и вспоминал, как увидел первый закат на море. Парень из средней полосы Украины, никогда не видевший моря, был поражен его бесконечностью и красотой. А тут еще солнце, не обычное, не оранжевое, а зеленое торжественно восседало на лоне вод. Он не мог оторвать глаз от этого чуда, и зачарованный смотрел, как оно постепенно погружается в морскую гладь. Наконец, море поглотило его без остатка, а он обескураженный произнес: «Там оно и будет ночевать до утра. Солнце – в море!» И он представил себе, как солнце величаво и медленно плывет в глубине вод, остывая и смывая с себя дневной жар. И так уверовал в свою мысль, что проснулся задолго еще до рассвета, ожидая появления солнца. Какое оно будет? Зеленое или желтое? А оно, действительно, словно остыв за ночь, не лучилось, не слепило, а выплыло над водой темно-красным угольком, окруженным розовым туманом. Его мысли оборвал наглый немецкий окрик, полный презрения:

– Русиш швайн, шнель, шнель… Сталин – капут, русиш Иван – пуф, пуф… Форштейн?