На привязи (СИ)

Театр абсурда. Он что, один понимает, что демон создан, чтобы убивать, и лишь вопрос времени, как скоро он прикончит хозяина? Сегодня же ночью, как только он снимет фиксповодок, демон отомстит ему и за гостя, и за ограничение подвижности, и начнет он с того, что вскроет Антону горло.

— Ты должен уехать ко мне. Ты не останешься с ним один на один. — Марик вцепился Антону в руку, ладонь скользнула по крови. — Тебе нужно к врачу.

— Успокойся. Истеричка.

Антон вырвал руку из его пальцев, опять потрогал бок. Молча пошел в ванную. Марик наблюдал, как он стирает салфеткой кровь и дезинфицирует раны: узкий поверхностный порез на плече и две дыры на боку, которые скоро превратятся в серебристые точки, если только Антон не решит их зашить.

— Я не истеричка, — напряженно сказал Марик. — Зато ты — самоубийца. Нет, замолчи. Я хотя бы попытался все сделать одномоментно, а ты свою кончину растягиваешь уже год. Мазохизм чистой воды. Он исподтишка тебя убьет.

— Хватит! — рявкнул Антон. — Мне не легче от твоих слов! — он залепил укус пластом. — Ты совсем не понимаешь, да? Точно, ты не понимаешь. Ты от всех, кого любил, уходил. Забывал их, если они не отвечали твоим ожиданиям. Что отца своего забыл, что Лайлу… а так нельзя, понимаешь? Живых не выкидывают из своей памяти просто потому, что они перестали быть тебе удобными. И я Лучика не брошу, я его сам приручил, и я за него в ответе. И я его люблю, каким бы он ни был!

Марик отступил на шаг. Антон покраснел, кровь пламенела на его руках, и впервые Марик счел его по-настоящему пугающим.

— Отступают только слабаки и истерички. Точно, — тихо сказал Марик.

За рубашкой пришлось вернуться в комнату, и успокоившийся было демон забился в лае, как только увидел Марика. С клыков клочьями срывалась пена, фиксповодок стягивал его горло так, что демон вполне мог себя задушить. Марик отчасти даже понадеялся, что собака сдохнет, и все проблемы отпадут сами собой.

Мимо него прошел Антон, надевший штаны. Проще было остановить ракету, отправившуюся на орбиту, чем его сейчас.

— Ты не отпустишь его! — воскликнул Марик. Подступившая истерика клокотала где-то над глазами, разливалась по лбу мигренью.

— Его выгулять надо, — буркнул Антон. — Энергию ему деть некуда, вот он и звереет.

— Полуголым пойдешь с ним гулять?

Антон раздраженно глянул на него и взял с полки серую майку, тут же испачкав ее кровью. Хоть бы руки вымыл…

— Ты никогда к моим словам не прислушаешься, да? — спросил Марик спокойнее, чуть переведя дух.

— Уйди, пожалуйста. А то он вырываться будет.

— Прогоняешь? — горько спросил Марик.

— Прошу. Уйди, — повторил Антон. Он стоял спиной к нему: фигура отчуждения и холода. Марик сам едва не превратился в ледышку, так быстро отхлынула кровь от конечностей и головы. — Это моя жизнь, — медленно сказал Антон, словно тщательно подбирая слова. — Это моя собака. Ты не знаешь, как мне херово было, пока он ко мне не кинулся и руки не облизал. Поэтому не говори, чтобы я его выбросил, как вещь какую-то сломанную.

Марик закрыл глаза. Да, Антон совершенно точно подбирал слова со всей аккуратностью, чтобы донести простое сообщение: собаку он любит, а его, Марика, все еще нет.

Какая-то гордость в нем еще осталась, и он отказался от идеи тайно следить за Антоном, чтобы в случае необходимости прийти на помощь. Что ж, он ведь знает, что делает, и это его собака, и что Марику может быть известно об их трогательной привязанности? Да ничего, кроме того, что демон использует Антона как точилку для зубов. Он заставил себя пойти прочь. Понял, что сломается, зарыдает, как детстве, в подушку, если проведет ночь в одиночестве, и позвонил Оливеру.

Тот, похоже, спал. Марик все равно к нему приехал, ввалился в квартиру, жалея, что не пьет, и промолчал несколько часов, пока Оливер сопел на диване рядом с ним. По плазме шел натужно-героический фильм, проспонсированный лично Министром. Мозги от такого зашкаливающего патриотизма, ненатурального и вымученного, отключались, а Марику именно это и нужно было. Фильм закончился, по экрану побежала бесконечная реклама.

Марик скосил взгляд на Оливера. В мешки под его глазами можно запасы еды на ядерную зиму заготавливать. Спит в неудобной позе, уронив голову ему на плечо. Марик тронул его за ладонь. Оливер чуть приоткрыл глаза, но взгляд не сфокусировал и тут же вновь погрузился в дрему. Придерживая его за плечи, Марик встал, взял его на руки и перенес на кровать. Разделся и лег рядом. Спросить бы, где у Оливера сонные таблетки, он явно уже одной такой закинулся, раз вообще не просыпается…

А что, они все в полиции не могут заснуть без лекарств? Вполне возможно, если каждый второй из них крадет опасную собаку, а каждый первый переживает об этом втором…