На привязи (СИ)

Он ушел. Марик положил ключ от его квартиры на тумбочку и какое-то время лежал, глядя на серый прямоугольник. Потом закрыл глаза. Пока Антон был рядом, ни о чем не хотелось думать, а теперь нахлынуло. Первый вопрос — что решит Оливер. Но на его счет Марик почти не сомневался. Оливер поступает по совести, когда дело касается людей, и в этот раз он тоже себе не изменит. Придумает, как оставить Антона на работе. Взяв смарт, Марик быстро набрал и отправил сообщение. Одно дело сделано. В любом случае, он уже не уверен, что хочет оставаться в полиции, а значит, ему и брать на себя всю ответственность. Ему наверняка дадут поблажку благодаря полученному ранению.

Второй вопрос — что происходит в его личной жизни. Он уже почти отказался от Антона, почти смирился, что его бросят безжалостно раз и навсегда, но, похоже, он ошибся. Ключ — тому доказательство. А значит… значит, больше нет ничего невозможного. Запретного — тем более. По крайней мере, между ними больше нет недомолвок. Можно смело пускать Антона во все сферы своей жизни, тем более что общая работа их скоро перестанет связывать. Раз Антон хотел познакомиться с его друзьями, то пожалуйста. Оливер давно еще звал выпить. Выпьют втроем. Осталось самое сложное: решить проблему с засыпанием в одиночку. Пока Антон носится со своим демоном, это невозможно.

Впрочем, что здесь думать? Получить хотелось все и сразу. Одна мамина подруга страдала страшной аллергией, и ее муж отдал свою любимую кошку знакомым, хотя животина жила с ним с детских лет. И ничего. Не переломился. Любовь к человеку была сильнее. Так почему Антон так поступить не может? Ах да, верно — у него же не просто животное, а демон, машина для убийства. Таких в добрые руки не пристраивают, даже питомник не всякий возьмет на попечение. Марик все смотрел на ключ, и понимание, что делать дальше, постепенно выкристаллизовывалось.

========== 9 ==========

Не уволили, подумал Антон утром, когда двери в ответ на прикладывание пропуска распахнулись. Пока что доступ не аннулирован… А ведь он действительно будет скучать по участку. Он себя никем, кроме полицейского, не видел. Но он-то найдет работу, а куда пойдет Марик, если у него вместо личных сведений — пустота, словно такого человека и не существовало? Ясно, что в полицию его взяли по согласованию с Альянсом, но повторно хлопотать за его судьбу никто не станет. И где кончит Марик? Антон даже не представлял. Знал только, что, стоит Марику оказаться на социальном дне, так у него сразу начнется истерика, а следом за ней он и руки может на себя наложить. Он умеет…

До сих пор в голове не укладывалось, что Марик вены порезал из-за него. И ни слова, ни намека не было… А может, были? Были, просто Антон был слишком зациклен на себе, чтобы хоть что-то заметить. Он не прекращал себя об этом спрашивать ни на минуту. Пытался вспомнить все, что было в школе, и не мог, в памяти остались лишь первая учительница, Лайла и выпускной. Все остальное словно не с ним происходило, будто он об этом где-то читал.

Он зашел к Инспектору, спросил, что ему делать, получил задание помочь с оформлением улик другим детективам. Хотел поинтересоваться, в каких отношениях Инспектор с Мариком сейчас, но благоразумно передумал. Все равно в ответ не получит ничего, кроме бешеных криков.

А что, они друг другу подходят, оба чуть что — сразу визжат. Разве что Инспектор скорее оппонента заклюет, а Марик бросится себе повреждения наносить.

Как же я устал, неожиданно понял Антон. Устал от людей, чьи эмоции бьют через край. И как ни старайся оставаться равнодушным и спокойным, все равно обнаружишь, что с головы до ног увешан чьими-то слезами и соплями.

Коллеги его ни о чем не спрашивали. Расспросы были в первые дни, кто-то заглядывал с круглыми глазами и интересовался: а что, напарника у тебя действительно грохнули? А может, ему цветы в больницу послать? Куда денег положить на лечение? Антон никому не объяснял, что Марик, как бы им ни хотелось, все еще жив и скоро будет здоров. Последние пару дней его вообще игнорировали — разговоры стихали, стоило Антону показаться на горизонте, и в такие моменты казалось, что уволиться было бы действительно лучшим выходом.

В ушах иногда звенел голос Марика: «Люблю тебя». И Антон почти ответил, что он тоже любит, но не смог произнести ни слова. Для него в порядке вещей просто любить кого-то, любить за секс и понимание, за общую атмосферу. Он, черт побери, простой человек, и чувства у него такие же простые, как он сам. А Марик… это было нечто возвышенное. Любовь на века. Объявил он о ней так, словно это любовь с рождения и до самой смерти — нечто фатальное, от чего не сбежишь. Антону становилось душно, стоило только вспомнить.

Он ушел в работу, отвлекся на обед и снова занялся монотонным, кропотливым трудом. Да, после увольнения ему будет несладко… Инспектор все молчал. Видимо, выбор между рядовым сотрудником и его любимчиком и впрямь оказался непростым.