На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

В советский период, когда историческая наука стала частью государственной идеологии, научные термины приобрели характер идеологем. Они не отражали историческую реальность, а формировали у всех изучающих историю нужные советским властям представления о прошлом. Именно так обстояло дело с идеологемой «народная война». До Второй мировой войны война 1812 г. не была популярна в СССР. В период господства школы М.Н. Покровского в исторической науке было даже запрещено называть эту войну «отечественной». Понятие «народная война» также не употреблялось. Царская Россия в трудах Покровского представала еще большим агрессором, чем наполеоновская Франция. Поэтому война 1812 г. со стороны Наполеона, по мнению Покровского, «была актом необходимой самообороны». Победу в этой войне одержал не русский народ, а русский мороз: «Наполеоновская армия после своего последнего успеха – взятия Москвы – замерзла в русских снегах» [Покровский, 1967, с. 102]. Советский историк в своей ненависти к русскому дворянству вставал на сторону французской пропаганды.

Ситуация кардинальным образом изменилась в середине 1930‑х годов, когда Сталин разгромил школу М.Н. Покровского. Теперь на роль первого историка был выдвинут Е.В. Тарле. В 1938 г. он вернул в историографию эпитет «отечественная» применительно к войне 1812 г. и опять ввел в употребление идеологему «народная война». Заимствовав и то и другое в дореволюционной историографии, Тарле пытался привить этим «дворянским» понятиям черты классовости. Не отрицая, а даже несколько акцентируя внимание читателей на классовой борьбе в 1812 г., Тарле тем не менее показывает, что все сословия России того времени, от крепостного крестьянина до царя, были настроены непримиримо по отношению к французам [Тарле, 1959, с. 621]. Идея патриотического объединения накануне приближающейся Второй мировой войны звучала вполне актуально.

В годы войны появляется, вероятно не безучастия Сталина, термин «крестьянское партизанское движение». Он прочно входит в научный оборот и становится основой советской версии «народной войны». Советская идеологема «народная война» сильно отличается от дореволюционной, когда она означала единение всех сословий вокруг престола и хорошо укладывалась в официальную триаду «самодержавие, православие, народность». Советская пропаганда сумела в понятие «народная война» вместить характерное для позднего сталинизма сочетание национализма и классовости.

Объявляя русский народ единственным и главным победителем Наполеона, советские историки и публицисты утверждали тем самым его превосходство над остальными народами Европы. Вместе с тем в самой идеологеме «народная война» доминирующим, если не единственным, элементом считалось крестьянство. Историки «сталинской школы» конструировали сознательную крестьянско-партизанскую войну, развернувшуюся едва ли не сразу, как только Наполеон перешел границу Российской империи. «Действия крестьянских партизанских отрядов, – писал П.А. Жилин, – носили как оборонительный, так и наступательный характер». Тот же автор прямо утверждал, что пока русская армия стояла лагерем в Тарутино, «действиями партизанских отрядов противнику были нанесены значительные потери. Эти потери оказались настолько чувствительными, что их влияние сказывалось на всем последующем ходе войны» [Жилин, 1974, с. 238]. Что касается настоящих партизанских отрядов, формировавшихся из армейских кадровых частей, то Жилин отводил им лишь второстепенное значение: «Наряду с образованием крупных крестьянских отрядов и активизацией их деятельности создаются армейские отряды» [Там же, с. 204].

В советской историографии был создан своего рода пантеон народных героев 1812 г. Их имена кочевали по научным трудам и учебным пособиям. Современный исследователь А.И. Попов пишет: