На развалинах Мира

Она не открывала глаз, вздрагивая всем телом. Ее близость так меня распалила, что я уже не мог совладать с собой и принудил девушку опуститься рядом, на холодный пол подвала. Я гладил ее тело, пробираясь к заветным местам, и вскоре мои пальцы коснулись курчавых завитков ее лона, бархатной поверхности ягодиц, впалого и нервно пульсирующего живота. Я уже готов был кончить, не имея сил сдерживать переполняющее желание обладать ею. Девушка не предпринимала никаких попыток остановить события — она закрыла глаза, полностью отдавшись моим нетерпеливым рукам и губам. На сомкнувшихся ресницах заблестели слезинки… Увидев их, у меня сжало сердце.

— Наточка! Я хочу тебя! Родная!

Она не отвечала…

— Я отнесу тебя…

Я встал с пола и, легко подняв ее тело, пошел к постели. Ната, обвив мою шею руками, тихо произнесла:

— Не надо… Прошу тебя, не надо… Не трогай меня… Пощади.

— Ната!

У меня стали появляться круги перед глазами — Как? Опять? После всего, что нам пришлось пережить вместе?

— Я стану твоей… Стану. Только подожди… еще немного. Умоляю… Или — бери сам. Без меня…

Я сжал ее так, что она вскрикнула. Мы уже находились на постели, и я стал срывать с нее нехитрую одежду, обнажая нежную кожу юного и прекрасного создания…

— Дар! Милый! Не надо! Ты же обещал! Я прошу тебя! Не надо! Я боюсь этого!

Я умоляю тебя! Я умоля…

Она стала сотрясаться в беззвучных рыданиях. Губы девушки, случайно встретились с моими — и все то благоразумие, к которому она меня призывала, исчезло вмиг. Желание било из меня через край — теперь я был готов даже к насилию, невзирая на ее просьбы и мольбы. Но она и не сопротивлялась… Перестав что-либо говорить, она полностью отдалась моему напору и лишь сжала кулаки до белизны в суставах. Я уложил ее на шкуру и стал жадно рвать завязки на ткани штанов. Еще немного — и Ната, полностью обнаженная, лежала передо мной. Никакая сила уже не могла бы помешать мне, проникнуть в нее всем своим измученным и истосковавшимся по женской ласке естеством…

Злобный лай и грозное рычание — вот что остановило меня в самый последний миг, заставив дернутся как от удара! Угар, влетевший в подвал, щелкал пастью, словно огрызаясь с кем-то, и яростно кидался на лаз. От отчаяния и обиды слезы, казалось, брызнули у меня из глаз, но в следующую секунду я, понимая, что любое промедление может стоить нам жизни, рванулся к висевшему над Натой мечу и соскочил с постели. Ната, ничего не понимающая, прижав руки к груди, приподнялась и широко раскрыла глаза — она не слышала появления пса.

Угар рванулся в лаз, громко взлаивая на кого-то…

— Назад! Назад Угар!

Крича и ругаясь от бешенства, я бросился к нему. Вход в подвал обладал как преимуществом, так и недостатком. В нем можно было сдержать любого крупного противника, но выйти наружу не представлялось возможным — по той же причине! Любой враг мог ударить на выходе, сверху по голове, мощной лапой — и последствия этого были бы самыми наихудшими…

Пес опять кинулся в проход.

— Назад!

Но Угар был более сообразительным, чем я предполагал. Он не полез в сам лаз, а затормозил возле него, настолько резко, что проскочили искры! Пес остановился перед отверстием и, опустив голову, стал рычать на невидимого мне врага. Я подбежал к нему, он коротко рявкнул, мотнув башкой — Нельзя!

Я не успел даже подивиться — такому его не обучали… Угар снова рявкнул.

— Тихо. Тихо… поняли уже все. Кто там? Крысы?

Он мотнул головой, словно выражая свое несогласие.

— Вороны?

На этот раз реакция пса была более сильной — он зло гавкнул и весь ощетинился.

— Ты что, понимаешь, что ли? — я опешил от такой понятливости собаки…

— Он хорошо помнит значение этих слов. Звуки.

Ната, накинув на себя кое-что из верхней одежды, стояла позади меня и держала в руках свое копье. Я машинально заметил:

— Не стой под рукой… Ната?

От стыда и смущения краска залила мне лицо. Нет, я вовсе не стеснялся того, что могло произойти, да и ей это не могло быть в диковинку. Но, что-то заставляло меня не смотреть в глаза этой девушке — совсем еще молодой для подобных развлечений… и уже испытавших их в полной, даже слишком, мере…

Она успокаивающе произнесла:

— Со мной все в порядке, Дар…

Я промолчал — выражение на моем лице говорило само за себя. Какой уж тут порядок…

В проходе ничего нельзя было увидеть — вырытый нами так, что получился слегка искривленным, он скрывал от нас тех, кто находился снаружи. Но и они не пытались попасть к нам, видимо, хорошо понимая с кем придется иметь дело. Или же, наша собака, успевшая нырнуть от нападения в подвал, смогла кого ни будь по пути хорошо цапнуть — это тоже могло отбить охоту на эксперименты.

— Не ходи! — испуганно шепнула Ната мне в след.