На развалинах Мира

А меж тем, еще нужно было как-то добраться до своего берега — те камни, по которым я переходил дно, теперь пропали, погрузившись в трясину, и я абсолютно не знал, куда поставить ногу. До берега было не менее полутораста шагов. А до подвала — об этом и думать не хотелось! Мерить километрами расстояние не приходилось — вся ходьба больше напоминала прыжки с препятствиями, чем обычный шаг. Выждав еще, какое-то время, я осторожно стал продвигаться вперед, проверяя дно копьем. Вода доходила мне в некоторых местах до пояса, но, в основном, не превышала коленей — идти было можно. Я опять засунул щенка в мешок, оставив ему возможность высовывать голову для обзора, и принялся зигзагами лавировать меж опасных мест, все ближе подбираясь к обрывистому берегу.

Щенок насторожил уши. Поняв, что его слуху можно доверять больше, чем своему собственному, я остановился. Мы оба замерли, ожидая чего-то, что должно было сейчас произойти…

С покинутого нами берега, донесся жуткий визг — словно скрежет камнем по стеклу. Те, кто намеревался нас настичь, уперлись в невидимую нам преграду, и теперь, зло и яростно, выражали свое разочарование… Это землетрясение, создало там расщелину, преодолеть которую они не осмеливались. Но она не мешала им нас видеть, или чуять. Но я, как ни старался, никого не мог различить, стоя почти по грудь в воде. Только щенок, опять топорща шерсть, неотрывно смотрел назад, и скалил свои маленькие клыки…

А визг повторился — и наступила тишина. Весь в грязи, вымазанный тиной, я закусил губу, и вновь стал продираться к берегу. Можно было уже не торопиться — мне стало ясно, что неведомый враг не решиться повторить наш маршрут. Но ведь река тянется на много километров выше, и ниже, этого места — они всегда могли попытаться пересечь дно не только здесь!

… Мы сидели на берегу. Я сурово рассматривал русло, пытаясь увидеть и опознать любое проявление движения, между черных провалов и, тускло отражающих свет, водяных озер. Но ничто не нарушало покоя этого дна, кроме легких порывов ветра, заставляющих воду трястись мелкой рябью. Словно не было только что, ни толчков, ни нашего бегства… Это могли быть одичавшие собаки — хотя, никогда раньше я не мог представить таких больших собак. И следы — они, если разобраться, никак не могли оказаться собачьими. Но, тогда — чьими? Я тщетно ломал себе голову — выяснить, кто это мог быть, можно было, только увидев их вблизи. Те тени, которые заметил щенок, были слишком далеко…

* * *

— Ну что, Черный? Пойдем в поход?

Так и не придумав щенку имени, я называл его всякий раз по-разному. То

Щеней, то Черным, то просто — собакой. Как-то не вязалось, с его добродушной физиономией, ни одна кличка — хотя он с готовностью окликался на любую. Но я понимал, что это все — не то… Называть его как-либо сурово — не получалось, а звать Дружком — и вовсе, глупо. Так он и оставался с кучей временных прозвищ, не имея ни одного постоянного.

После возвращения с того берега, где мне так удачно повезло упасть в яму, и не сломать при этом кости, мы несколько дней отдыхали. Едва я проснулся, после того, как мы, обессиленные и уставшие, повалились спать, как сразу потянулся к футляру. Я обладал оружием! Пусть, не современным, и не способным поражать как огнестрельное — но оружием, с которым чувствовал себя, если уж и не воином, то, по крайней мере, кем-то вроде него. В сторону ушли и копье, и топор — они не шли ни в какое сравнение с тем, что теперь висело у меня в изголовье.

Когда-то, в далекие, детские годы, я, насмотревшись исторических боевиков, изготовил себе самодельный лук. На мое счастье, упражнения с ним не закончились ничьими выбитыми глазами, или, еще более серьезными потерями.

Это увлечение продолжалось не очень долго — но приобретенные навыки, как ни странно, остались. Тогда я смастерил все сам — в том числе, и стрелы. Я долго не мог понять, как приделывать к ним наконечники, но, увидев в музее поржавевшие остатки, в не менее древнем колчане, догадался… Разумеется, настоящих мне отлить не удалось — я использовал обычные гвозди. Я плющил их слегка, отпиливал покороче и в таком виде вставлял в древко. Острие держалось и даже не выпадало после нескольких выстрелов. Но оно очень легко вынималось из мишени, так как не обладало нужными для того формами.

Сейчас этот вариант не годился. Кроме того, я хотел, чтобы мои стрелы были по настоящему убойными — так, что бы я мог поразить ими, действительно крупную цель. То, что звери не пустились за нами в погоню, еще ничего не значило. Рано или поздно, мы все равно должны были встретиться, и я желал быть готовым к этой встрече заблаговременно…