На развалинах Мира

Я стоял у края, а руки механически разматывали скатку каната. Узел, второй, третий — веревки было слишком мало, чтобы свить лестницу. При спуске и подъеме мне придется напрячь все мускулы, чтобы не сорваться вниз. Эти узлы помогут удержаться. Два месяца назад, я бы не смог надеяться на свои силы — такой подвиг был бы просто невозможен. А теперь, пройдя столько кругов ада, замерзая под ливнями и жарясь в огне, я закалился настолько, что некоторые, попадавшиеся мне куски арматуры, шутки ради сгибал вдвое… Это я-то, который раньше не мог и штангу толком поднять в спортивном зале! Очень давно я занимался спором — но с тех пор прошло так много времени, что это казалось чем-то из другой жизни. С тех пор я не намного преуспел в физической форме. И вот, все изменилось — мышцы налились, и стали как каменные, в руках появилась недюжинная мощь. Я мог пройти без остановки от рассвета и до заката — и это, в условиях, когда под ногами творилось неизвестно что, и порой, шагу нельзя было сделать, чтобы не превратить его в прыжок. Да, я был готов спуститься. Мои физические возможности мне это позволяли. Что-то, едва не превратившее меня в зверя, оставило на память и необъяснимое чувство предвидения опасности, и эту силу…

Наступал вечер, еще пара часов — и небо слегка потемнеет. Это не играло большой роли — все равно, было хорошо видно, но я уже устал и решил заняться спуском утром. Только нужно было успеть это сделать до появления воронов… Теперь я уже жалел, что не попытался их убить. Если птицы застанут меня, висящим на веревке, то реакция этих пернатых чудищ будет очень даже предсказуемой…

Я проснулся около пяти часов утра. Все было приготовлено. Бросив еще раз взгляд, на простирающиеся внизу катакомбы, я подумал: — Знали бы мои друзья-знакомые, на что мне приходится идти, в поисках себе подобных! Мне, у кого боязнь высоты была просто патологической… Но иной дороги в провал не существовало. И, что бы я не встретил, что бы не нашел там, на дне, узнать это, я мог только оказавшись внизу.

Все канаты были связаны между собой, за пояс заткнуты еще одна пара перчаток — на случай, если протрутся первые. Увы, я не имел возможности просто отталкиваться от стены, как это делают настоящие альпинисты — для этого нужно было обладать настоящим снаряжением. Да и подъем, потом, по гладкому концу, был бы просто неосуществим. Через каждые шестьдесят-семьдесят сантиметров, веревка перетягивалась узлом — чтобы руки не скользили, и имелась возможность спускаться, придерживаясь за узлы ногами. Я еще раз посмотрел на место, выбранное мной для спуска — самое близкое к поверхности той земли, как мне казалось. Наверное, здесь было не меньше сорока метров. И решился…

В том, что спуск будет нелегким, я убедился через пару метров, после того, как перекинул ногу вниз. Пот лил с меня градом, спину оттягивал мешок со всем моим снаряжением, и я сквозь зубы сам себя ругал, за то, что не догадался спустить его на веревке заранее. Правда, как бы мне это удалось?

Обрыв на самом деле имел почти сорок метров — меньше, чем где либо еще.

Почти отвесная, не имеющая за что выступов, стена маячила у меня перед глазами. Я видел, как была опасна моя задача — в любой момент, от нее мог отвалиться пласт, или большой кусок, и сорвать меня с веревки. Кое-где, следы таких падений виднелись на земле, внизу. Было странно видеть, как земля, словно слоеный пирог, меняется по мере погружения. Вначале это была смешанная со всяким мусором часть, примерно около трех-четырех метров, потом она начинала светлеть — это была глина. Потом еще светлее — я коснулся, и под пальцами оказались крупинки песка. Далее опять шла глина, но гораздо темнее первого слоя. Потом вообще не понятно что — все закаменело и застыло, а я уже настолько устал, что перестал обращать на это внимание. Когда мои ноги уперлись в землю, я рухнул вниз, и просидел так не менее получаса, прежде чем решил, что в состоянии продолжить путь.

Предстояло еще привязать конец веревки — чтобы его не унесло ветром, и не зацепило, где ни будь, на высоте. Достаточно оказаться ему на пару метров выше — и о возвращении пришлось бы забыть. Я бросил взгляд наверх. Отсюда казалось невероятным, то, что я совершил… Вздохнув — еще предстояло повторить все в обратном направлении! — я повернулся лицом к городу.

Впереди лежала неизвестная мне территория. Вполне возможно, я мог встретить на ней перерожденных чудовищ, а может — людей. В первом случае я был готов, во втором… Я уже не знал, какой будет эта встреча — в радость, или в горе, для кого ни будь, из нас. Если я найду группу сумасшедших, погибающих от голода и болезней, потерявших человеческий облик — смогу ли подойти к ним, а не убежать? И кем буду для них я сам?

Я бродил уже два дня. Здесь все было похоже, на то, что встречалось мне раньше, у себя, но имело и некоторые отличия — было больше сохранившихся домов, не так ужасно выглядели развалины — хотя, это было, только иллюзией