На развалинах Мира

Ната знала еще кое-что — то, чем, к моему стыду, я владел куда хуже. Она показала мне несколько приемов из рукопашной борьбы. И, если с виду, она не производила впечатление опасного соперника, то в схватке могла одержать верх над куда более мощным человеком, чем являлась сама. Ее тонкие и хрупкие руки, могли как нежно приласкать — так и пребольно ткнуть в болевую точку, после чего я начинал хватать губами воздух, и минут десять отсиживался на взгорке. Я тоже занимался боевыми видами спорта — в юности.

Но то, что умела Ната, не шло с моей секцией ни в какое сравнение. Мои попытки ее победить — даже в шутку — всегда оканчивались позорным поражением. Ната называла это Системой, и категорически отказывалась отвечать, кто и когда ее этому обучил. Во время наших тренировок, я заметил, что Ната с трудом сдерживается, чтобы не ударить меня со всей силы — без особых на то причин. Она загоралась непонятной яростью, из глаз чуть ли не сыпались искры — девушка явно теряла представление о реальности и стремилась уничтожить врага по настоящему… Во внешне доброй и спокойной девочке таился беспощадный дух. Это меня пугало — я не мог выяснить, отчего у нее такая жестокость? Но, едва тренировка заканчивалась, как она сразу преображалась, становясь прежней, милой и женственной Натой…

Она никогда не вспоминала родных. Это и облегчало и тревожило — подросток не мог так скоро забыть своих родителей, не вспомнив о них при мне ни разу. Такой твердости от нее нельзя было требовать. Если же это — черствость — мне пришлось бы признать, что я думаю о ней гораздо лучше, чем следовало бы…

Мы привыкли друг к другу. Иногда я вел себя как ее отец — вспоминая о разнице меж нами. Иногда — как брат, обучая стрельбе, или умению ходить по кручам. Но, чаще всего, я думал о девушке просто как о женщине, которая волей случая оказалась рядом… И, с каждым разом мне хотелось отбросить условности, и стать ближе — как если бы она перестала быть подростком.

Останавливало меня даже не то, что я чувствовал ответственность и заботу за эту девушку — было еще, кое-что, что я не мог в себе пересилить. Далеко отсюда, в совсем иных краях, остались те, кого я любил и ради кого оказался так далеко от настоящего дома. Я не мог ничего решить для себя — живы ли они или я только думаю о них, как о живых. И смогу ли я их увидеть? Сквозь разрушенные города, снесенные страны, рухнувшие и поднявшиеся горы… Сквозь радиоактивные озера и моря, превратившиеся в болота… Пробиться назад, в каждодневной борьбе с врагами, которых нельзя было даже представить в самом кошмарном сне — нет, я не надеялся их увидеть более…

В минуты моей слабости Ната — словно чувствуя — молча подходила и брала меня за руки. Мы просто сидели рядом, наблюдая, как горят дрова в очаге… и молчали. Слова были не нужны. Наверное, пожелай я тогда… и то, о чем я думал бессонными ночами, могло произойти само собой. Но я знал — что бы ни случилось, я никогда не стану принуждать ее к таким отношениям силой. Похоже, знала — или понимала это — и она…

— Дар! Дар!

Ната, еле справляясь, несла целую охапку поленьев, которые я нарубил по ходу нашего продвижения, на одном из пустырей. Возле нее крутился Угар, вконец запутавший бедную девушку. Я прикрикнул строго:

— Угар, хватит! Отойди от нее!

Он нехотя отбежал в сторону. Ната, сбросив вязанку, задыхаясь, произнесла:

— Как он слушается… Все понимает, да?

— Только сказать не может. Еще бы дрова таскал — совсем цены не было.

— А ты пробовал?

Она приманила щенка и стала нагромождать на него несколько веток. Угар возмущенно залаял и стал сопротивляться всеми силами — ветки летели в разные стороны. Я покачал головой и вернулся к прерванной работе. Звон ударов далеко разносился над руинами — я не жалел сил. Оставался еще один взмах, как все вокруг стало очень быстро темнеть.

— Что это?

Ната испуганно вскинулась и посмотрела наверх. Я тоже оторвался от своего занятия, не понимая, что случилось. Темнота сгущалась с каждой минутой, нет — секундой!

— Сюда! Ко мне, быстрее!

Не зная, что предпринять, я хотел, чтобы мы все — и Ната, и щенок, были рядом. Девушка и Угар быстро подбежали ко мне — и вовремя! Еще через несколько секунд кромешная тьма окутала все вокруг! Мы не могли видеть даже своих пальцев, поднося их к лицу вплотную…

— Мне страшно!

Ната прижалась ко мне, ища защиты от этой, новой напасти, обрушившейся на наши головы. Рядом тихо вздрагивал пес — он все-таки еще был щенком, несмотря на свои размеры и уже одержанные победы над грозным врагом. Угар даже стал было поскуливать, но я цыкнул на него, опасаясь появления в этой темноте, еще каких ни будь, злобных монстров.

— Что это, Дар?

Ната шептала, осипнув от волнения и вздрагивая всем телом. Я сглотнул и промолчал — ответить мне было нечего. Что-то чудовищное опять происходило с землей — и с нами. И рядом не было никого, кто мог бы пояснить нам природу этого явления.

— Это смерть. Я чувствую!