На развалинах Мира

— Нет! Пока мы живы — это не смерть! Никогда не сдавайся — даже если уже нет сил! На нас никто не нападает. И еще ничего не произошло… кроме темноты. Будем держаться все вместе. И ждать.

Она всхлипнула — обреченно и жалостно.

— А вдруг, это навсегда? Вечная ночь…

— Не думаю.

Я старался ее успокоить, а у самого кошки скребли на душе… и пот холодными струйками сбегал по спине. Такого ужаса я не испытывал уже давно. Даже появление нового чудовища не смогло бы вывести меня из себя так сильно, как эта необъяснимая тьма. Угар, от избытка распиравших его чувств, принялся, было подвывать — я пнул его в бок, жестко приказав:

— Заткнись! Не хватало еще, чтобы ты к нам привлек кого-то, из ночи…

Он тоже дрожал, и я ухватил его за холку, опасаясь, что он может обезуметь и броситься со страху, очертя голову, в темноту и ужас этой внезапной тьмы.

Ната почти беззвучно плакала, шепча:

— Зря я так… Лучше бы, это уже случилось. Все, не так жалко умирать — тебе…

Она так тихо это произнесла, что я решил, что у меня начинаются галлюцинации… Я не стал у нее ничего переспрашивать, отнеся все вопросы на этот счет неуместными…

— Ната… Я с тобой. Что бы ни случилось — я рядом. Не бойся. Мы еще будем жить — вот увидишь!

— Дар, — она вдруг перестала всхлипывать и повысила голос. — Я, кажется, знаю!

— Что?

— Я догадываюсь… Мне так хочется, чтобы это оказалось правдой!

— Да что же? — я почти кричал на нее, сам, теряя голову, и желая как можно скорее узнать причину темноты.

— Это — затмение! Солнечное затмение! Просто так темно, потому, что солнца мы вообще…

— Не видим! Я понял, Ната!

Она снова повторила, словно убеждая в этом не только меня, но и саму себя, в первую очередь.

— Затмение… Это затмение.

Я обнял их обоих и крепко сжал — будь что будет… Наверное, прошла вечность. Первым заметил еле уловимые проблески Угар — он так громко залаял, что мы от испуга подскочили и больно ударились головами.

— Свет! Свет на горизонте!

Нет, это было не солнце. Так же быстро, как и пришла, темнота ускользала темным, громадным пятном, на запад — а за ней возвращалась привычная, полу сумеречная зона, в которой наши глаза научились видеть все, как при ярком свете…

— Ната! Наточка… Это было затмение — ты не ошиблась!

Она молчала — ее колотило от пережитого, и она не могла вымолвить ни слова. Я бережно поднял ее на руки и, бросив на месте заготовленные поленья и топор, пустился в обратный путь — к подвалу.

У нее вновь был шок — подобный тому, какой я уже один раз видел, и стал тому свидетелем… Я очень опасался, что психика Наты, надорванная испытаниями, сломается совсем. Я нес ее обмякшее, ставшее вдруг таким родным, тело и сглатывал выступившие на глазах слезы — только бы она выдержала!

Наверное, именно страх перед будущим или вид настоящего — погубили тех, кто выжил в первые дни. Я не успел испытать его в полной мере сам — попав в первые часы катастрофы в провал, под многометровую толщу земли, и выбравшись затем наверх — я пропустил в это время все, что стало причиной массовой гибели обреченных на смерть людей. Отчего, как — ответа на этот вопрос не было. Неведомое излучение, неизвестное оружие — это уже не имело никакого значения. Я не стал свидетелем этого, по причине моего падения — так же, как и Ната. Она, после получаса отчаянного бегства по кромкам, разверзающихся под ногами, пропастей, упала в колодец с водой и там, держась за скобы и задыхаясь от недостатка воздуха, продержалась, почти целый день… Мы оба не были на поверхности земли какое-то время — может быть, это нас и спасло. Вряд ли мы были одни такие, кто смог укрыться, по желанию или против своей воли. Но я, когда вышел на поверхность, почти сразу потерял представление о том, что со мной стало — все было, как в полусне, сквозь который не могло пробиться, понимание происходившего… и в этом не было страха. Как это вынесла Ната — я не мог себе даже представить. Возможно, в душе девушки пронеслась такая буря, что ее отголоски, нет-нет, да и выплескивались при случае наружу. Страх тоже мог убить…

Вокруг все полностью прояснилось. Ната все еще не пришла в себя, и я решил сделать остановку. Как бы она не была легка — но вряд ли девушка могла весить менее сорока килограмм. А прыгать с таким грузом с камня на камень часами — не всякий спортсмен выдержит такие нагрузки. Я присел, посадил ее на колени и стал слегка поглаживать по волосам, надеясь, что это поможет ей быстрее очнуться. Постепенно ее дыхание совсем выровнялось, веки вздрогнули, и она раскрыла глаза.

— Где я?

— Все в порядке. Ты — со мной. Мы живы. И ты, и я, и собака. Вот он, машет хвостом… Все осталось прежним. Как ты?

— Уже лучше… Намучаешься ты со мной, Дар. Я — больная женщина…

Я слегка усмехнулся.

— Это пройдет, Ната. Это, всего лишь испуг — не более. И… я ведь тоже испугался. Так что, не кори себя ни в чем. Если сравнивать — ты очень смелая девочка. Не каждый мог бы, так вот, в одиночку, на острове…

Она через силу улыбнулась.

— Я постараюсь больше не падать в обморок.