На речных берегах

Конечно, повинен в этом не один лунь, но, видимо, родители могут обеспечить безопасность только двум птенцам. Третий и четвертый обречены. Этого, возможно, не случилось бы, если бы поганки продолжали жить под защитой чаек, но они уплывают от спасительной колонии. Нередко они переселяются из-за кормов ближе к гнезду камышовых луней, облегчая им охоту на птенцов. Другие хищники для них, видимо, не так опасны, и порой приходится удивляться беспечности поганок, когда совсем близко пролетает луговой лунь или коршун. Те, конечно, не вегетарианцы, но не могут ловить свою добычу на воде с такой уверенностью, как лунь камышовый, и поганки это знают.

Потеряв весь выводок, поганки не стремятся повторно выполнить долг перед своим родом, и лишь однажды за десятки лет знакомства с ними мне встретилась пара, вырастившая за лето два выводка. 29 июля 1982 года на одном из старых мелководных прудов в окрестностях Хреновского бора две ушастые поганки кормили двух птенцов, которым было дня три-четыре от роду, а рядом с ними неотступно плавали еще две молоденькие поганки. В отношениях четырех птиц была заметна явная привязанность, а не просто взаимное миролюбие. Родители уже начали переодеваться в зимний наряд. Осень была еще далеко, и у них оставалось достаточно времени, чтобы полностью перелинять на месте, не улетая к традиционным местам линьки.

Улетают ушастые поганки довольно рано: поднялись на крыло птенцы — и в одно июльское или августовское утро опустеет плес. В эти же дни улетает немало перелетных птиц, и взрослых и молодняка. Летят поганки только ночами.

Бесхвостую поганку красавицей не назовешь. Единственное ее украшение — два пучка золотисто-желтых перышек позади глаз — «ушки». А глаза цвета спелой красной смородины. Коротенький черный чубчик, или хохолок, птица в повседневной обстановке почти не топорщит. В пасмурную и особенно дождливую погоду выглядит поганка весьма невзрачно, и вид у нее даже диковатый. Но солнце делает из замухрышки настоящую принцессу: глаз-рубин с точкой зрачка и золотое перо сверкают и светятся словно сами собой на бархатно-черном фоне щеки. Часто ли в животном мире встречается такое изысканное сочетание трех цветов?

Пуховые птенцы издали выглядят почти черными, только в черный пух грудки будто вшит снизу белый треугольничек. По этому уголку их легко отличить от лысушат того же роста. Кроме того, маленькие лысушки в таком возрасте без родителей от камышей и тростников не уплывают, а эти спокойно дремлют на открытой воде.

Дождь кончился только к вечеру. Тучи немного раздвинулись, показав догорающую зарю. Прибавили громкости камышевки. Гаркнула на лету цапля. Постепенно сумерки скрыли все, кроме тускловатого блеска воды, но казалось, что там, на плесике, где остались поганки, вот-вот вспыхнет хотя бы один огонек птичьего глаза. 

Малая крачка

К закату шагает лето, едва заметно укорачивая дни-шаги. Тихо и спокойно течет среди скошенных лугов большая река, но маловато в эту пору птиц на ее берегах и воде. Бирюзовыми самородками дремлют на крутобоких стогах сизоворонки. Одинокими сторожами стоят на песчаных косах серые цапли. Докармливая последних птенцов, вьются около берегового обрыва, пробитого рядами норок, несколько ласточек-береговушек. К полудню небо над рекой и равниной становится белесым. Проплывет в нем, не шевеля крыльями, коршун, пронесутся на водопой стремительные горлицы, и снова — никого.

Но внезапно, как безмолвное видение, из дымки возникает пара изящных, светлых птиц, похожих на маленьких чаек. Неторопливо взмахивая острыми крыльями, пролетают они над речным коленом и словно растворяются в нагретом воздухе, не долетев до поворота. Значит, двинулась птица с гнездовых мест. И чуть ли не раньше всех покидают реки Русской равнины малые крачки. Последними, почти на пороге лета, возвратились они с вечно теплых берегов Индийского океана, первыми улетают обратно.

Птицы в семейных парах в дни пребывания на родине неразлучны и сохраняют супружескую привязанность на перелете. До появления птенцов самец относится с трогательной заботливостью к самке. Он ловит для нее рыбешек в пути, он кормит ее все три недели насиживания, хотя насиживает и сам. Это кормление похоже на ухаживание, в котором никогда не бывает назойливости. Прилетев с добычей, самец опускается в сторонке от самки и почтительно и терпеливо ждет, пока она подойдет и возьмет подношение.