На родном Оилтоне

Именно такую информацию удалось подслушать нашему подпольщику Николя. Он два раза удачно нарвался на продолжительные переговоры и обсуждения в имперском узле связи. Там чуть ли не ссорились, отправляя в разные стороны секретные депеши и указания. Громкие и бурные разговоры легко давали полную информацию. Вдобавок еще и получасовые переговоры принцессы с братом императором тоже удалось подслушать.

И по всем данным получалось, что служба безопасности очень бы хотела допросить и Малыша, и Армату. Да не просто допросить, а под действием домутила. Хотя сами не знали конкретно, что же моим друзьям можно инкриминировать. Ведь официально им не могли предъявить и мизерных обвинений. Самое главное, что о профессоре Сартре вообще не упоминалось ни слова. А значит, сведений о нем не просочилось. Все-таки Малыш сумел его личность замаскировать отменно и без лишних подозрений. Сартре тоже времени не терял и работал с полной самоотдачей. В результате чего наши ребята, да и сама миледи, могли без опасения проходить любые дознания. В том числе и под домутилом. Уже поздно ночью мы пытались придумать, как бы на подобные средства умственной защиты настроить и всех ребят, находящихся в столице. Но не смогли подобрать приемлемый вариант. Уж больно опасно было профессору ступать на землю Оилтона. Поэтому он пока оставался на орбите, в одном из самых больших планетарных ботов, приписанных яхте. С ним же находилась и добрая часть экипажа, что вообще-то показалось многим очень странным. Но Синява Кассиопейская даже не сочла нужным пускаться в объяснения, сославшись на ее личный корабельный устав.

Уже глубокой ночью, когда мы устроили очередное краберное совещание, Алоис настоятельно порекомендовал мне найти возможность попасть на утренний прием в честь миледи. Таким образом, появлялась официальная версия непредвиденного «знакомства» всех друзей, прибывших на яхте, с бароном Артуром Аристронгом. Только вот приглашение должно исходить либо от принцессы, либо от самого императора. Так как самому напрашиваться не стоило, слишком подозрительно может выглядеть подобная ретивость.

Вот только мы долго не могли найти человека, который подсказал бы принцессе мысль о крайней важности моего присутствия. Ну не было у нас в окружении принцессы своих проверенных людей, да еще таких, к мнению которых она бы внимательно прислушивалась. Удачное решение подсказал Малыш:

— Танти, ты, я вижу, в полной мере используешь средства массовой информации. Почему бы тебе и сейчас немного не подкорректировать их деятельность? Шепни ты им о своем горячем желании лично познакомиться с отважной исследовательницей космоса, и они твой шепот превратят в такое эхо, что принцесса будет уверена, что это ей самой пришла мысль пригласить скандально и печально известного, суперпопулярного барона на прием к императору. А?

— Вообще-то… должно сработать!

Семь коротких разговоров по краберу — и наутро все газеты запестрели обширными статьями, в которых общественность выражала надежду увидеть на предстоящем приеме самых знаменитых, прославленных и популярных людей империи. Списки широко варьировались по политическим, титулярным или экономическим склонностям и мотивам, но во всех без исключения фигурировало имя Артура Аристронга. Где на первой строке, где на второй, но во всех списках не ниже десятой позиции. Хоть сами списки отражали больше тысячи вариантов. Попробовали бы после такого конкретного выражения чаяний народа не пригласить меня самым первым!

И уже в одиннадцать утра моему секретарю поступило официальное приглашение из канцелярии императора Януша Второго.

На предстоящем приеме Малыш собирался не просто появиться под защитой данного слова, но еще и заработать для себя неимоверное количество баллов истинного патриота и радетеля за благо родной империи. И полностью снять с себя все нелепые подозрения неизвестно в чем. Конечно, его личные отношения с миледи, которые мне пока не хотелось обсуждать по краберной связи, зашли настолько далеко, что, скорее всего, на моем товарище придется поставить жирный крест. Не в том смысле, что мы перестанем дружить, а в том, что он вряд ли продолжит выполнять свои прежние обязанности. Для роли бойца и члена любой военной группировки он фактически мог стать совершенно непригоден. Но вот для общего блага империи собирался сделать в будущем намного больше, чем мощная ударная команда десантников. Ибо он настолько вошел в доверие к Синяве, что та призналась в том барону Монклоа. А барон — самый богатейший человек Галактики, владелец «Железного потока» и завода-планеты по производству космических кораблей — приходится ей дедушкой по материнской линии. И она у него единственная внучка. А яхту — самый дорогой подарок в истории всех миров — любящий дедуля подарил внучке на день восемнадцатилетия.