На руках у Бога. О радости быть христианином

Что же, этот тип православного благочестия порочен, его надо порицать, запрещать и обличать? Зачем такая категоричность? Какой тип благочестия породил в вас такие мысли? Каждому свое. Путей реализации своего православного упования великое множество, и каждый из этих путей — личный, особый, неповторимый. Только бы мы согласовали жизнь свою со Священным Писанием и духом святоотеческого предания и, очень важно, не врали себе, подыскивая учителей и учения по своим прихотям, которые бы льстили слуху и оправдывали наши страсти.

Если вам подходит такой стиль женского благочестия, кто же вас в этом упрекнет? Если это соответствует вашему темпераменту, воспитанию, если вам уютно и спокойно и — главное — хочется жить, я буду рад за вас. Но помните, пожалуйста, помните, что ваш стиль православной жизни не единственный и не всем подходит «этот размерчик». Есть люди, которые в нем задыхаются, просто потому что они, например, совсем не молчаливые интроверты и вовсе не испытывают восторгов от чтения акафистов. У них свой путь, своя мера.

Как много я встречал православных людей, которые не любят просыпаться по утрам от вечной депрессии, от постоянной мысли «у тебя нет основания жить». Мы не радуемся жизни, а тянем «свое православие», как лямку бурлака:

Когда бы зажило плечо,
Тянул бы лямку, как медведь,
А кабы к утру умереть, —
Так лучше было бы еще…

Н. А. Некрасов

Сколько народу православного регулярно впадает в беспробудное пьянство, запои и загулы — «во вся тяжкая», оттого что меру свою так и не нашли и ходят в чужой одежке. И большое счастье, если вы однажды проснетесь и поймете: никто, оказывается, и не требует эту лямку жизни тянуть, Господь от меня этого не хочет, и не нужно тонуть в водке или же уходить из Церкви, чтобы найти искомую радость жизни, она здесь — в Церкви, в жизни перед очами Божиими. Ты только успокойся, угомонись, оглянись вокруг и позволь себе быть самим собой, таким, как Господь тебя задумал — святым, добрым и веселым.

Помните историю пророка Давида? Мальчик-пастушок принес старшим братьям обед в стан израильского войска. Со стороны поля битвы долетали неистовые крики огромного нетопыря Голиафа. Он вызывал на бой хоть кого-нибудь из этих коротышек, которые возомнили себя воинами. Который день — никого. Парнишка с узелком лепешек предложил отчаявшемуся царю выпустить его — уж он знает, как с этими великанами справиться. А царь первым делом стал одевать мальчика в воинские доспехи, сдерживая горький смех, — такой он был забавный в этих шлемах и латах, едва ходил. Но ведь это правильно, чтобы воин выходил на брань в доспехах, как же еще, как по-другому? Но Давид эти правила нарушил, и, может быть, именно эта решимость и сделала его Давидом. Дальше мы знаем: одно ловкое движение — полет камня по правильной траектории — попадание в самое слабое место великана — в голову.

У каждого из нас — своя мера, свой стиль. Это вовсе не значит, что у каждого — свое православие. Не передергивайте. Давайте слушать и читать внимательно, всеми силами стараясь понять собеседника. Те, кто своей неистовой критикой обижает старушек, и те, кто считает их стиль спасения единственно верным, часто спорят в одном градусе категоричности.

Из моих слов можно сделать неправильный вывод: будто осталось только сказать, что христианин должен быть радостным жизнелюбом, фонтанирующе общительным, безбрежно активным и предприимчивым человеком. Это страшное слово «должен». У нас нет такой обязанности, потому что у каждого человека свой ритм и стиль жизни, уникальный и неповторимый, не предписываемый извне, а находимый самостоятельно путем проб и ошибок. Просто стиль жизни православного человека не может быть раз и навсегда унифицирован и предписан каждому без исключений. Нельзя сказать: вот это — православная одежда, это православная музыка, кино, спорт, продукты, книги и по-другому быть не может. Это кто же определил? У кого вдруг открылся такой дар безошибочных приговоров? Стилей жизни верующего человека может быть много. Все люди разные, и не может четырнадцатилетний мальчик смиренно сидеть рядом с мамой целый день, слушая по третьему кругу благодарственные молитвы и акафисты.

А если рядом нет человека, с которого мне можно было бы «снимать узоры» по своему размеру? Не бойтесь «снимать узоры» с «внешних» людей, даже нецерковных и атеистов — среди них немало порядочных и — кто знает? — может быть, и святых.