Читаем На семи холмах. Очерки культуры древнего Рима полностью

Римская поэзия дошла до наших дней в очень неполном виде и напоминает музей древней скульптуры. Редко находят в земле во всей красоте античные статуи. В большинстве случаев перед нами осколки прекрасных изваяний.

Время — жестокий судья. Но нельзя назвать его несправедливым. Сохранились лучшие образцы римской поэзии. Уцелели произведения, которые больше ценились, подробнее изучались в школе, чаще переписывались.

Лучшие произведения римской поэзии вошли в золотой фонд мировой литературы. Они не утратили своего обаяния. Римские поэты в течение многих веков вдохновляют художников и доставляют наслаждение читателям всех народов. Имена этих поэтов бессмертны.

Воинствующий атеист

Лукреций прославлял Эпикура как героя, впервые низвергнувшего богов и поправшего религию.

К. Маркс.


Тит Лукреций Кар был крупнейшим эпическим поэтом последнего века Республики. Современник Цицерона и Юлия Цезаря, он был свидетелем кровавых событий эпохи гражданских войн. В своих стихах он обращается к богине любви Венере с просьбой уговорить бога Марса прекратить кровопролитие, принести долгожданный мир жителям Рима.

О жизни самого Лукреция мы почти ничего не знаем. До нас дошло довольно сомнительное известие одного писателя IV в. н. э. о том, что Лукреций родился в 95 г. до н. э., что он страдал душевной болезнью и в припадке безумия покончил с собой в возрасте 44 лет.

Всю жизнь Лукреций работал над поэмой «О природе вещей». Он не успел ее закончить. После смерти поэта Цицерон выпустил в свет поэму Лукреция в том незавершенном виде, в котором она дошла до наших дней.

Тит Лукреций Кар. Античная гемма.

Поэма «О природе вещей» — философский эпос. Лукреций поставил перед собой очень трудную задачу. Он решил популярно изложить в стихах материалистическое учение великих греческих мыслителей Демокрита и Эпикура.

С гордостью говорит поэт о том, что он первый в Риме воспел в стихах эпикурейскую философию:

По бездорожным полям Пиэрид я иду, по которымРаньше ничья не ступала нога. Мне отрадно устамиК свежим припасть родникам и отрадно чело мне украситьЧудным венком из цветов, доселе неведомых, коимПрежде меня никому не венчали голову Музы[25].

Среди просвещенных римлян широко распространялись самые различные течения греческой философии. Наиболее популярными были идеалистические учения стоиков и поздних последователей Платона. Из философии Эпикура римские писатели взяли в основном его этику, житейская мудрость которой заключалась в том, чтобы избежать страданий и найти счастье в жизни. Лукреций посвятил свою поэму главным образом физике Эпикура — его теории атомного строения материи.

Далеко не всякий римлянин интересовался этими вопросами. Поэзия же получила в то время самое широкое распространение. Вот почему Лукреций для решения своей просветительской задачи избирает поэтическую форму. Он сравнивает себя с врачом, который смазывает медом горькое лекарство, чтобы вылечить больного ребенка:

Если ребенку врачи противной вкусом полыниВыпить дают, то всегда предварительно сладкою влагойЖелтого меда кругом они мажут края у сосуда;И, соблазненные губ ощущеньем, тогда легковерноМалые дети до дна выпивают полынную горечь…Так поступаю и я…

Очень непросто было ему облечь свою теорию в звучные гекзаметры.

Не сомневаюсь я в том, что учения темные грековЯсно в латинских стихах изложить затруднительно будет, —

пишет Лукреций в начале поэмы. Он жалуется на «нищету языка» и отсутствие в нем терминов для точного определения философских понятий. Многие термины, созданные Лукрецием по греческим образцам, прочно вошли в римскую науку, а затем и в общеевропейскую научную терминологию. Поэт полон решимости этот неимоверный

Труд одолеть и без сна проводить за ним ясные ночиВ поисках слов и стихов, которыми мне удалось быУм твой[26] таким озарить блистающим светом, которыйВзорам твоим бы открыл глубоко сокровенные вещи.

С восторгом и преклонением говорит Лукреций о своем учителе Эпикуре:

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. Пропущенный удар
1941. Пропущенный удар

Хотя о катастрофе 1941 года написаны целые библиотеки, тайна величайшей трагедии XX века не разгадана до сих пор. Почему Красная Армия так и не была приведена в боевую готовность, хотя все разведданные буквально кричали, что нападения следует ждать со дня надень? Почему руководство СССР игнорировало все предупреждения о надвигающейся войне? По чьей вине управление войсками было потеряно в первые же часы боевых действий, а Западный фронт разгромлен за считаные дни? Некоторые вопиющие факты просто не укладываются в голове. Так, вечером 21 июня, когда руководство Западного Особого военного округа находилось на концерте в Минске, к командующему подошел начальник разведотдела и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», — сказал своим соседям ген. Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену; никто и не подумал покинуть спектакль! Мало того, накануне войны поступил прямой запрет на рассредоточение авиации округа, а 21 июня — приказ на просушку топливных баков; войскам было запрещено открывать огонь даже по большим группам немецких самолетов, пересекающим границу; с пограничных застав изымалось (якобы «для осмотра») автоматическое оружие, а боекомплекты дотов, танков, самолетов приказано было сдать на склад! Что это — преступная некомпетентность, нераспорядительность, откровенный идиотизм? Или нечто большее?.. НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка не только дает ответ на самые горькие вопросы, но и подробно, день за днем, восстанавливает ход первых сражений Великой Отечественной.

Руслан Сергеевич Иринархов

История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука