На сердце без тебя метель...

Лизавета Юрьевна ошибалась. Ее единственный сын, переживший двух братьев, умерших в младенчестве, через семь месяцев после случая в Нескучном саду изволил держать пари, что пройдет по узкому парапету из одного окна третьего этажа петербургского особняка в другое. То ли нога его соскользнула, то ли хмельная голова пошла кругом, но двадцатитрехлетний граф Щербатский упал прямо на каменные плиты двора, повредив спину. Спустя несколько часов мучений Господь прибрал его к себе. С тех самых пор Лизавета Юрьевна никогда более не снимала траура. Именно смерть сына переменила ее желание найти для Лизы приличную партию.

— В супружестве не бывает счастья, — твердила она. — Самая благородная участь для женщины стать невестой Христовой. Il vaut mieux tuer le diable avant que le diable vous tue^[302].И не смотрите на меня так испуганно, моя милая. Уж коли кто посватается, отдам, ежели человек будет при достоинствах. Да что-то женихов не видать покамест. Нынче не наружность в цене, а средства. А вот Христос любит всякою… да и за меня с Павлушей будет кому просить, когда час придет.

Молодого графа Щербатского похоронили в родовом имении. Наталью проститься с братом не допустили. Только спустя полгода она смогла поплакать на его могиле, когда Лизавета Юрьевна на время сезона возвратилась в Москву. Лишь однажды, в третью годовщину смерти сына, графиня решилась написать короткое послание дочери, случайно заприметив ту через оконце кареты во время прогулки. Лиза узнала об этом от самой Натальи, когда обе вспоминали прошлое.

— Условием было оставить Жоржа и никогда более не встречаться с ним и не состоять в переписке. Я бы безвыездно жила в подмосковном имении, не знала бы нужды, а мой сын унаследовал бы все имущество и титул Щербатских, — Наталья немного помолчала и добавила с легкой горечью: — Она так и не поняла, что мне нужно было лишь ее прощение и признание grand fills. Но такова уж ее сиятельство — все должно быть либо так, как она желает, либо никак. Подумать только, она полагала, что я могу оставить Жоржа!

Лиза предпочла умолчать о том, что Лизавета Юрьевна никогда не считала Григория Дулова способным на долгий брак. По словам графини, Дулов был легкомысленным мотыльком. Он слыл в полку известным мотом, игроком, имел пристрастие к спиртному. Унаследованное от отца имение в Калужском уезде было заложено, а жалованье спускалось в первые же дни.

И, как убедилась Лиза, живя у Дуловых, Лизавета Юрьевна во многом была права. Григорий действительно время от времени задерживался после службы и возвращался под хмелем в ночи, устраивая разнос денщику. В первый раз, услышав шум далеко за полночь, Лиза в испуге набросила на плечи капот и выбежала в коридор, полагая, что стряслось что-то худое. И только глянув в лестничный пролет, поняла, что послужило причиной переполоха. Ей следовало уйти — вид пьяного мужчины, что, не выбирая выражений, поносил денщика, пытавшегося затащить его вверх по лестнице в покои, был не для женских глаз. Но прежде, чем она ушла к себе, послышался голос Натальи — мягкий, с легкой укоризной, но без тени недовольства.

— Знать, проигрался… Ну что ж с того? Проиграл и проиграл, mon ange, отчего вина хватил с лишком?

— Не свезло в сей раз, mon couer, не свезло, — виновато отвечал ей муж. — Пара сотен сверху ушла. Да еще с десяток империалов золотом, что вытащил из карманов одного юнца… Heureux au jeu, malheureux en amour^[303]. Я же счастливец в ином.

— Может, побранить вас, Григорий Александрович? Вернет ли то удачу? — с усмешкой спрашивала Наталья.

— Побрани, душенька, побрани своего неудачника. Набранишь на сотен пять, нам и того будет довольно. Мадаме твоей французской счет за платье оплатим. Торопись, пес, видишь, барыня в передней совсем озябла? Чего с сапогами возишься?

— Дык, ваше высокоблагородие, вы ножкой-то не дергайте шибко! Вмиг сымем-то!

— Никита не прибыл еще? — интересовался меж тем Дулов у жены.

— Нет, mon ange. Верно, задержали при дворе, ужин императорский в честь замирения с Турцией все откладывают.

— А славно меня ваша маменька, mon ange, прямо перед войной из гвардии выпросила. Прогадала, ой прогадала. Оставила б в полку — мне бы прямая дорога в Валахию, как брату. И кто ведает, что б тогда сталось? Вон сколько полегло там… Как там у Вольтера? Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles^[304].

— Пойдемте спать, Жорж. В передней совсем не топлено. Не хватало еще простуду подхватить, у вас ведь…

Что не так было с Григорием Александровичем, Лиза слушать не стала — ушла в комнату, напомнив себе, что грешно вот так подслушивать чужие разговоры.