На сердце без тебя метель...

— Умоляю, дайте мне алтынный. После все объясню.

— И этот мужик тут же оставит нас? — Натали поспешно достала из кошелька несколько монет.

— Откупиться от меня желаете? — неожиданно разозлился Макар, когда Лиза протянула ему деньги. — Не надобно мне ничего! Одна маята от вас да горе! Недаром Гаврила опосля говорил, мол зря Амалия Карловна не сдала вас. Прав был во всем, неча было мягчеть. И я, дурень, зря тогда подобрал вас да Немецкую отвез!

Краснея от стыда, Лиза попыталась запихнуть монеты в руку сопротивляющемуся Макару, а потом развернулась и пошла прочь. Удивленная и смущенная Наталья поспешила за ней, шепча в спину, что следует послать за будочником. А Макар все не унимался, все кричал вслед:

— Знаете, отчего, барыня? Оттого, что уж больно в силе тот, кого вы обидеть некогда изволили… Не жаль вам старуху-то акушерку, барыня? Никто ж зла от нее видел! Помогала, чем могла. Сердце-то какое было! Он найдет вас! Найдет! Отольются вам еще чужие слезы! Господь — не Тимошка…

По дороге домой перепуганные женщины хранили молчание. Думы Лизы были темными, разжигали ее страхи и обещали мрачное будущее. Она не знала, что именно матушка Клавдия написала Наталье про ее жизнь на Немецкой. А ведь это добавляло теней к тем, что уже лежали на репутации Лизы, и потому неудивительно будет, если Наталья решит отказать ей от дома.

Лиза первая завела разговор о происшествии на рынке, едва они переступили порог дома.

— Помилуйте, — рассмеялась в ответ Натали, стягивая перчатки и бросая их на пол, чтобы горничная после прибрала с ковра. — Я не собираюсь прогонять вас оттого, что какой-то пьяный мужик нес сущую околесицу.

— А ежели я скажу, что он говорил правду? — все еще не смея расстегнуть пальто, упрямо спросила Лиза, уверенная, что отныне ей не место в этом доме.

— Я как-то спросила вас, есть ли в вашей жизни нечто такое, о чем мне нужно беспокоиться, помните? Разумеется, кроме истории с побегом и авантюрой в провинции. Вы ответили, что ничего предосудительного не делали. И я вам верю. Пусть я пока не знаю всех деталей, но… И потом — я мать мальчика. Мужчинам не так важно иметь une bonne réputation. А мы с Жоржем и так изрядно потрудились, чтобы о происхождении Поля судачили в гостиных.

— Вы весьма великодушны…

— Этому меня научила ее сиятельство, — усмехнулась Наталья. А потом шутливо погрозила Лизе пальцем: — Когда-нибудь я заставлю вас рассказать мне все детали вашей истории. Она интригует меня!

— Когда-нибудь я открою вам все, — пообещала Лиза, чувствуя безграничную благодарность за такое доверие. — Но нынче… не обессудьте…

— D’accord. Но вы просто обязаны вынуть из головы прошлое и не прятаться сызнова от всех. А еще непременно помочь мне составить список блюд для завтрашнего обеда. Жорж позвал не только приятелей, но еще и полковника с супругой. Ну же, забудьте покамест обо всем!

И Лиза постаралась последовать совету Натали. По крайней мере, днем, когда хлопоты по хозяйству и занятия с маленьким Павлушей занимали все ее время, страхи отступали прочь. А воскресный обед, приоткрывший ей дверь в привычный мир, позволил почувствовать себя еще свободнее.

Поначалу Лиза страшилась, что кто-то из приглашенных посмотрит на нее с брезгливым презрением, как и положено смотреть на запятнавшую свою честь девицу. Но этого не случилось. Напротив, супруга полковника была с ней на редкость любезна. Почти весь вечер они провели за дружеской беседой. От приятелей Дулова Лиза старалась держаться подальше, и, хотя понимала, что выглядит это странно, ничего поделать с собой не могла. Комплименты офицеров, их внимание к ней, как к единственной девице на обеде, заставляли Лизу нервничать. Она слушала их любезности, смотрела на их лица, но видела только фальшь и притворство. Оттого горячо возблагодарила Провидение, когда наконец позвали к столу, и можно было занять место между супругой полковника и Григорием.

Наталья, заглянув к Лизе перед сном, попеняла ей за столь явную нелюдимость:

— Негоже было так с этими несчастными. Еще сочтут вас холодной и высокомерной, ma chèrie Lisette, а это весьма дурно для девицы! Il faut avoir des forms agreables^[307], — сокрушалась она, качая головой, отчего папильотки на ее голове забавно подпрыгивали. — Хорошо хоть Варвара Федоровна очарована вами. Теперь нам прямая дорога в общество. Пусть и не в столь избранное, как при ее сиятельстве, но все же… Ах, скорее бы Рождество! Какой бал будет в Собрании! Нам непременно нужно купить того шелка, что давеча видели в Гостином, помните? И где же La tête bien запропастился? Подумать только…

Мысли Натали так быстро сменяли одна другую, что человека незнакомого такая манера определенно сбила бы с толку. Но только не Лизу, которая слушала ее с легкой улыбкой. Посетовав на Никиту Александровича, Наталья перескочила на расходы при закупке дров, а после завела речь о кружевах и лентах.

— Третьего дня поедем в Гостиный. У меня есть одно платье, оно будет вам к лицу. Наденете его в пятницу, надобно лишь кружев пришить по вороту, чтобы приличия соблюсти.