На сердце без тебя метель...

— Excusez-moi, mais avez-vous perdu l'esprit?^[365] — прошептала Лиза. Ей бы хотелось, чтобы слова прозвучали грубо. Хотелось задеть его, вывести из равновесия и, конечно, стереть усмешку с лица. Но приученная быть вежливой она слишком деликатно построила фразу, и Александр только улыбнулся в ответ.

— Ne vous riez pas de moi!^[366] — теперь уже вышло так, как ей хотелось. Теперь это прозвучало резко и зло. И Лиза со странным удовольствием отметила, что он снова стал отстраненным и холодным — таким, каким она хотела видеть его сейчас.

— Ни в коем разе, — примирительным тоном произнес Александр. — Могу ли я помочь вам вернуться в постель? Сидеть на полу на сквозняке в вашем положении — не лучшая идея.

— Пусть мне поможет горничная. Где она?

— Я могу сделать это.

— Нет!

Но что могла сделать Лиза, обессиленная своими попытками доказать, что вполне здорова? Александр легко преодолел ее слабое сопротивление и, подхватив с пола, в три шага донес до постели, куда и опустил, бережно укрыв покрывалом.

— Вы не должны были… не должны! — Лиза попыталась приподняться в постели, но от усилившейся слабости тут же откинулась на подушки.

Александр, заметив ее бледность, схватил со столика бокал и поспешил налить воды из хрустального графина. Сначала Лиза хотела оттолкнуть его руку, но, поразмыслив, поняла, как глупо это будет выглядеть и совсем по-детски.

«Но как же я зла, — думала она, глотая быстрыми глотками воду. — Почему я снова оказалась здесь? И это нынче, когда жизнь моя постепенно входила в прежнее русло. Как мне вернуться к Натали, неся за собой шлейф справедливых толков о том, что я провела несколько дней в Заозерном, оставалась во флигеле наедине с Дмитриевским, который…»

Только сейчас Лизу вдруг осенило, что вполне возможно могло твориться в этой спальне, на этой самой кровати под полупрозрачным балдахином. Она в ту же секунду оттолкнула от себя бокал, который придерживал у ее губ Александр, с удовольствием отметив, что вода попала не только на постель, но и на его жилет и брюки. А еще хотелось ударить его, выплескивая всю боль, что пронзила ее при одной только мысли о ласках, которые его руки могли дарить той, другой, и которые Лиза сама так хорошо помнила.

Ей хотелось сказать что-то злое, даже неприличное, неподобающее девице. Но вместо этого к горлу подступила дурнота, и, к невероятной злости и стыду Лизы, ее вырвало. Она еле успела склониться с кровати, оттолкнув от себя Дмитриевского. А ведь доктор Вогель предупреждал ее, чтобы не торопилась и была умеренна в еде, но ей так хотелось быстрее набраться сил… Именно поэтому Лиза разозлилась — и на себя, и на Александра, который так и не ушел из спальни. Он позвонил служанке и велел послать за доктором, а после придерживал длинные, спутанные за время сна волосы Лизы и после приступа протянул ей мокрую тряпицу.

— O mon Dieu! — в отчаянии простонала униженная Лиза, обтерев лицо и отбросив тряпицу от себя подальше. — Mon Dieu, c'est affreux!..^[367]

— Как вы себя чувствуете? Вам лучше? — спросил Александр, отходя от постели. Но вместо того, чтобы выйти из спальни, он с невозмутимым видом расположился на стуле возле двери.

— Non, je ne me sens pas du tout mieu^[368], — прячась от него в подушках, холодно отрезала Лиза. Она решила говорить только по-французски, надеясь, что это позволит ей сохранить остатки самообладания и не впасть в истерику.

Странно… Когда из раза в раз Лиза терзалась мыслью, каково это — увидеть его хотя бы краешком глаза, она воображала, что будет испытывать иные чувства — уж точно не сдавливающую горло злость и жгучее желание причинить ему боль.

— Доктор скоро будет. Жалею, что позволил ему уехать. — Александр говорил спокойно, словно не замечая Лизиной холодности. — Едва ли так скоро можно выправиться после хвори, что вам довелось перенести.

При упоминании болезни воспитание возобладало над эмоциями. Лиза выпрямилась в подушках, натянув покрывало до подбородка, и взглянула на Александра, наблюдавшего за ней со странным выражением в глазах.

— Je vous dois la vie, je suppose^[369].

Он и бровью не повел, пока она пыталась выразить свою благодарность, аккуратно подбирая слова:

— Merci de m'avoir aidé. Tout le monde ne fait pas ce choix… à sa maladie…^[370]

Однако уже в следующую секунду Лизу вновь захлестнули эмоции.

— Почему я здесь?! — едва ли не выкрикнула она, понимая, как ненавистен ей дом, в котором когда-то жила его любовница.

— Вы были больны, — мягким голосом, словно несмышленому ребенку, напомнил Александр.

— Я знаю! И знаю, что холера, а доктор Вогель подтвердил мне, что я была больна именно холерой, невероятно опасна. И повторю — не всякий решится взять под крышу своего дома больного такой болезнью. Отчего вы не отправили меня в уезд? Тут же, как вам привезли меня!

— Вы бы желали попасть в уездную больницу? — с легкой иронией осведомился Александр.