На Сумеречной Стороне. Часть 2

Взгляд учителя, которым он смотрел на меня, подтверждал мою догадку.

— Роберт де Мобрей был преданным партнером и мужем Кэйтлин. — На короткий момент его благородное лицо окрасилось в неприязненные тона. — Он любил ее всю свою жизнь и, сам будучи красным, остался преданным ей даже после того, как она отреклась от нас. Впрочем, я не знаю ни одного мужчину, который бы не сделал это ради твоей матери. — Он хмыкнул и отвел глаза. Впервые ему было тяжело скрывать свои настоящие чувства. — И, к несчастью для всех нас, она умело этим пользовалась… — горько добавил он.

— Мистер Честертон, — в гостиную неуверенно заглянула Сьюзен. На меня она больше не смотрела. — Я хотела сообщить, что мисс Белл в порядке. Только что мне позвонила Мэгги и просила передать, что они забрали ее в больницу.

Казалось, ее появление отрезвило его. Он потер пальцами лоб и помотал головой, словно отгоняя от себя мимолетный морок.

— Спасибо, Сьюзан. — Учитель сделал ей выразительный жест, и она вышла, опять оставив нас один на один.

— Почему он ничего мне не сказал? — требовательно произнесла я. Ни на секунду не забывая о жгучей ненависти, которую я испытывала к сидящему напротив человеку, я выступила вперед. — Где он сейчас?

Несмотря на мой гнев, мистер Честертон спокойно продемонстрировал свое намерение продолжать рассказ.

— Когда Кэйтлин бросила школу, она, игнорируя мои попытки ее остановить, начала собирать сопротивление. Вместе с твоим отцом они собирались положить конец тому, что считали суровым режимом Совета и администрации школы, где уже тогда правила молодая Патриция. Когда родилась ты, она пошла на еще более решительный шаг и заявила, что ты никогда не будешь учиться здесь и носить красную форму, как делали мы все. Переехав на другой континент и отдалившись от всего этого, она развернула свою борьбу в полную силу, в то время как наша сила уже так ослабла, что почти полностью исчезла. И в конце концов многие прислушались — впервые за все время нашего существования в наших рядах начал назревать раскол.

Мое сердце билось так быстро, что, казалось, вот-вот расшатает ребра.

— На сторону Кэйтлин вставали многие. Те, кто не хотел потерять свой дар или же просто, как она, желал перемен. Как ты понимаешь, Совет не мог себе этого позволить. — Он издал тяжелый вздох и посмотрел на висящую на стене картину. Там была изображена битва титанов. — Но даже я не мог предвидеть, что они решатся на такое. Мы никогда не убивали себе подобных — это самый большой запрет, который мы соблюдаем вот уже веками, Алекс. Я виноват в том, что не смог убедить ее отказаться от этой затеи. — Его голос дрогнул и умолк.

Меня охватила дикая слабость, но я осталась стоять. Мне не хотелось присаживаться рядом с ним.

— Роберт был раздавлен, — откашлявшись в кулак, он с заметным усилием заставил себя продолжать. — Но у него на руках оставался грудной младенец, и он не мог больше думать о мести, иначе тебе тоже грозила бы опасность. Все, что они успели построить, рухнуло с ее смертью — никто не мог заменить яркую и харизматичную Кэйтлин и то, как она вела за собой остальных. И уж, конечно, никто не обладал ее необычной силой. Наш дар начал восстанавливаться, и все решили как можно быстрее все забыть. Чтобы окончательно уничтожить все следы этого восстания, которое чуть было не погубило нас, Совет поставил твоему несчастному отцу ультиматум: отдать тебя на воспитание сестре Кэйтлин, которая должна была вырастить тебя в неведении о твоей силе, которая, как они подозревали, обладала теми же необычными качествами, что и у твоей матери. Он получил разрешение оставаться поблизости при одном условии — никогда… ни при каких обстоятельствах не раскрывать тебе правду.

— Что изменилось? — Я все еще не услышала ответ на свой вопрос, и неясное, роковое предчувствие чего-то жуткого неумолимо росло внутри.

— Совет передумал, — отрывисто изрек учитель. Тень набежала на его омрачившееся лицо. — Когда ты подросла, они потребовали, чтобы тебя вернули сюда. Полагаю, они всегда видели в тебе ту же опасность, что и в твоей матери, и хотели, чтобы ты оставалась там, где они могли открыто за тобой присматривать.

— Но Роберт отказался. Такова была воля его обожаемой жены, которую он потерял по вине Совета, и он не собирался им уступать. Он требовал от них придерживаться договора и угрожал, что увезет тебя, если они продолжат на него давить. Он не учел, что, нарушив закон один раз, легко снова переступить черту.

Ком в груди вдруг разлетелся острыми, режущими осколками, и она взорвалась от боли.

— Они убили его… — Мои онемевшие пальцы сжали край тумбы, на которую я облокотилась. — Поэтому он никогда больше не вышел со мной на связь…

Сейчас я горько раскаивалась во всем, что думала насчет него. Я злилась на него, а моего настоящего отца уже давно не было в живых…

Мистер Честертон, с лица которого исчезли все эмоции после того, как имя Кэйтлин больше не упоминалось в комнате, лишь холодно кивнул и перекинул ноги.