На суше и на море - 1964

Три дня мы стояли в Сантарене, странном городе, построенном на плотах, так как вода в Амазонке иногда поднимается на несколько метров за какие-нибудь считанные минуты. Там я оставил своего лучшего друга, Жозе, с которым вместе покинул Рио. Его отправили в госпиталь с приступом злокачественной лихорадки. Накануне отъезда из Сантарена я отправился повидать его и попытаться вселить в него надежду.

— Ты скоро нас догонишь, — сказал я. — Отправляйся в Манаус на лучшем пароходе и там найдешь американское снаряжение, хороший учебный лагерь и получишь остальную часть аванса. Директор АСДА сказал об этом Оскару…

Но Жозе, уставившись на меня лихорадочным взглядом, возразил:

— Биржилио, я видел здесь одного парня, эвакуированного из Манауса, он умер прошлой ночью, но успел сказать, что там форменный ад. Нас всех обманули, и нужно во что бы то ни стало вернуться в Белен.

А я и думать не хотел об этом, находясь во власти мифа об увлекательных приключениях и будущей выгоде. Рассказ Жозе я отнес за счет его болезни.

— Если ты поедешь дальше, то никогда не вернешься оттуда, — крикнул он мне на прощание.

На следующий день восьмая группа, в которую я входил, погрузилась на странный колесный пароход, ранее принадлежавший одной из компаний на Миссисипи. На нем мы должны были за пять дней добраться до Манауса. Но переход длился почти месяц. Мы всюду останавливались и забирали небольшие группы добровольцев, навербованных в нищенских индейских деревушках, так как уже имелось немало дезертиров. Наш повар, Отто, бежавший до этого из французского иностранного легиона, исчез на остановке в Обидусе. Он был заменен индейцем, подававшим нам каждый вечер в дополнение к фасолевому супу сырые куски горопос — рыбы, пахнущей тиной.

В Обидусе, маленьком городке, раскинувшемся на высоком берегу с отвесными красными обрывами, мы впервые встретили настоящих сборщиков каучука — ветеранов, навербованных еще на плантации, которые пытался создать Форд в 1927 году. Это были люди, знавшие Амазонию!

Жоан, метис с седыми волосами, державший буфет и бакалейную лавочку на пристани, долго качал головой, когда узнал о нашем назначении.

— Амазония, — сказал он, — это дьявольское место. Почти все, попавшие туда, умирают в первый же год…

Несмотря на все эти предупреждения, голод, жару, москиты и риск заболеть болотной лихорадкой, с которой мы боролись при помощи таблеток атралина; несмотря на ужасное оцепенение, в которое я уже погряз; несмотря на все разочарования, накопившиеся с момента отъезда из Белена, — я не думал все же о дезертирстве, сохраняя слепую надежду…

Манаус тоже был городом, построенным на плотах, которые, казалось, погружались в воду под тяжестью многочисленного населения. Каждый день колесные пароходы выгружали партии голодных добровольцев, дрожащих от лихорадки.

В центре АСДА царил невообразимый хаос и воровство. Наш полицейский сержант, Оскар, запросил инструкций. Нас отправили на берег, в лагерь, уже до отказа набитый людьми. Лазарет отказывался принимать больных лихорадкой — не хватало мест. Здесь нам уже не могли выдать и атралина. Оскар пришел в ярость:

— Если мы не будем иметь кроватей и продуктов до вечера, то я и мои люди отправимся обратно в Белен!

— Возвращайтесь, если хотите, — ответил инспектор АСДА, — но я не могу для вас здесь достать ни кроватей, ни еды. В Белене все разворовано.

Так в первый и последний раз я услышал от официального лица АСДА о хищениях, происходивших во всех звеньях этой организации. В «каучуковой армии» гнев начинал нарастать. Вернуться… Тысячи людей, ожидавших размещения в Манаусе, думали так, но сила принуждения была в руках полиции. Однажды группа добровольцев, находившаяся на палубном судне у причала, обрубила канаты и поплыла по течению. Полицейский катер немедленно пустился в погоню и открыл по ним огонь без предупреждения.

Несмотря на небольшую надежду успешного побега, случаи дезертирства все же были многочисленны. Пойманных беглецов запирали в так называемый дисциплинарный барак, но никто никогда не видел, чтобы они выходили оттуда. Гомес, начальник лагеря, всегда носивший хлыст, намеревался быстро отправить людей в дебри, чтобы заполнить образующиеся бреши. Навербованных же «добровольцев» из индейцев, местных метисов он вынужден был вскоре вернуть, до такой степени люди были измождены приступами лихорадки, что совершенно не могли двигаться. Жалованья по-прежнему не было. Рассказывали, что банк АСДА ограблен и касса его пуста. Оставалось ждать новых американских кредитов.