На суше и на море - 1973

С каждым оборотом вала возрастало сопротивление. Уже надсадно постанывал сверкающий белизной смолистый вал ворота.

Его основание сплавщики ежеминутно поливали водой, чтобы вал не загорелся от трения.

Люди у воробы уплотнялись. На свободные места подходили и подходили новые плотогоны со свежими силами.

А песня не смолкала ни на минуту. Никанор Толстоухий, огромного роста плотогон, остряк и насмешник, подхватил за Федором:

Навалимся на шпиленок,
Всем он нам знаком с пеленок,
Р-разом!

Все труднее давался каждый оборот вала. По вершку, по сантиметру отвоевывала артель плоты у затора, у реки, борясь с ее дикой силой.

Вдруг смолкло бодрящее потрескивание и музыкальное поскрипывание деревянных конструкций шпиленка. Мужики разом опешили.

Но это был только миг слабости. Федор вскинул кудлатую голову, ненавидяще, с вызовом посмотрел на затор, затем укоризненно на приунывших плотогонов и снова еще звонче и сильнее запел:

Мы же внуки бурлаков,
С вольных волжских берегов!
И-п-у-у-ух!

Все неистово навалились на скрипнувшую со стоном, погнувшуюся воробу и продолжали во всю силу легких:

Ходом-водом, эй, пошли!
Мы водили корабли!..
Взяли,
Двинулся,
Пошел!..

— Давай! Давай, родненькие! — подбадривающе кричал с затора Михайло Каласа.

— Идет! Идет!

Сплавщики едва не попадали на землю. Вал ворота стал вращаться необыкновенно легко и быстро, без усилия. Все испуганно посмотрели вверх, на берег, туда, где крепился шпиленок к дереву. На конце каната вместе со стремительно мчащимся к затору шпиленком с низкого берега сползал в воду выдернутый с корнями средневозрастной дуб.

— Екора мара! — вырвалось у Федора обычное его незлобивое ругательство. — Перекрутили! — Он виновато, со смущением смотрел на растерявшихся сплавщиков.

— Ха-ха! О, сила! Дубья с корнями корчевать можем! — не к месту зубоскалил Бесшабашный.

— Была бы сила — ума не надо! — съязвил Мишка Непутевый.

«…Жж-аах!» — со страшной силой ударился о затор сорвавшийся шпиленок. Плотогоны от удара качнулись. Чтобы не упасть, крепко ухватились за шатнувшуюся воробу. Непутевый от удара как подкошенный упал на бок вдоль бревенчатого настила.

Никанор презрительно посмотрел на лежащего Мишку.

— Ни ума у тебя, ветрогона, ни силы от роду не завязалось! Нечего валяться! Вставай! — Никанор носком бахилы легонько пнул Непутевого под зад. — Езжай снова крепить шпиленок! — скомандовал он Мишке.

Под насмешливые взгляды и соленые остроты товарищей Непутевый медленно поднялся с настила. Сердито бросил в лодку топор, неохотно забрался в нее и взялся за весла.

Зубоскаля над Мишкой, никто не заметил, как Федор ринулся к берегу, а через минуту уже крепил за толстенный дуб конец шпиленочного каната.

Осмеянный Непутевый под громкое улюлюканье друзей возвратился на шпиленок.

Все пришлось проделывать сызнова: налегать грудью на массивную воробу, выхаживать под разудалые бурлацкие песни плоты из затора. Плотогоны бранились, радовались и огорчались. Наконец к середине дня пробили в заторе солидную брешь. Сначала удалось вырвать один, затем второй, третий плот. Застоявшаяся вода дико кинулась в образовавшийся коридор. Грозным грохотом она заглушала многоголосый людской говор. Одиночные бревна в этом бешеном потоке торпедами неслись вперед, крутились, кувыркались на перепаде и бесследно исчезали в пучине.

Где-то вверху сорвало с привязи плот. Он стремительно несся к рычащему прорану. На шпиленке увлеченные работой люди похолодели от ужаса, когда в двадцати метрах от себя увидели идущего на таран гиганта. Через мгновение плот с грохотом и страшным треском ломавшихся бревен врезался в шпиленок. Лопнул, как вьюрочная нитка, сизальский канат, которым крепился шпиленок к дереву. Сорвавшийся ворот понесся к гудящему прорану.

И тут, когда растерялись даже бывалые плотогоны, неожиданно на краю плота выросла плотная фигура Мишки Непутевого. Он был без шапки. Ветер трепал спутанные волосы. Под негустой щетиной на бледных щеках перекатывались тугие желваки. В этот миг он весь как-то сразу преобразился, повзрослел, стал решительным и дерзким.

В полусогнутых руках Мишка крепко держал конец станового, усиленной прочности каната, намереваясь прыгнуть с ним на затор, чтобы ухватиться за ближайший плот, милю которого с головокружительной быстротой несся шпиленок.

И когда шпиленок почти вплотную приблизился к гряде затора, Мишка слегка присел, сжался и, мгновенно распрямившись, сделал стремительный прыжок. Но слишком тяжела была снасть и велико расстояние. Под всеобщие возгласы ужаса Непутевый рухнул в кипящую бурунами воду.

— Держите, держите канат! — разом закричало несколько голосов.

Человек пять бросилось выбирать змеей уползавшую в реку снасть, на которой еще должен был удержаться Непутевый. Но когда конец каната показался над вспененной водой, все оцепенели и молча сняли с запотевших голов драные шапки…