На том стоим (СИ)

Сесилия Нотт умерла быстро и легко. Её ужалило ядовитое растение, невесть откуда выросшее в клумбе среди азалий. Мать частенько работала в саду, отказываясь от помощи домовиков. Маркусу это не нравилось — чистокровной волшебнице негоже возиться в земле. Он запрещал жене трудиться руками — как магле, и Сесилия делала вид, что смирилась с таким положением вещей, но сама занималась цветами втайне от мужа.

Тео помнил, как она заговорщицки улыбалась, сидя в кресле-качалке на веранде, и любовно оглядывала свои труды. Знай он тогда, к чему это приведёт, давно рассказал бы всё отцу.

В тот роковой день Маркуса не было рядом. Его призвал Тёмный Лорд. И только сейчас Теодор понял, что пока мать умирала на его глазах, отец кого-то убивал, сжигал чей-то дом или ползал на коленях перед своим Лордом в надежде, что семья Ноттов не повторит участь грязнокровок.

«Почему, почему ты никогда не говорил об этом, папа? Ведь тебе не могло это нравиться, невозможно любить убивать».

Тео выпрямился и вздёрнул подбородок.

Первые рассветные лучи робко заглядывали в окна особняка.

Теодор взошёл на веранду и ненадолго остановился. Он был готов поклясться, что на какую-то долю секунду ощутил аромат лимонов.

Тео взобрался на подоконник и прошептал отпирающее заклинание.

Щеколда поддалась мгновенно: никак тоже учуяла хозяйскую кровь.

Мёртвый волк встретил Нотта оскалом.

— Ничего не говори, — бросил молчаливому чучелу Тео. — Я больше не боюсь ни тебя, ни твоего хозяина.

Ему почудилось, будто зверь насмешливо фыркнул, но не перестал с любопытством следить за тем, как Тео, сосредоточенно нахмурившись, принялся шарить по столу, нетерпеливо выдвигая ящики. Наконец в одном из них Нотт нашёл искомое. Под карманными часами на длинной цепочке лежал альбом.

Шершавые пальцы пробежались по знакомой кожаной поверхности и принялись сражаться с застёжкой.

Лицо Тео озарила улыбка. Нотт опустился на стул и положил перед собой альбом. В нём хранилось множество колдографий, но пустые страницы говорили Теодору больше, чем заполненные снимками. Он переворачивал чистые листы с особой заботой.

«На этом месте появится свадебная колдография, — отметил Теодор, — тут буду я, совсем маленький в смешном воротнике с рюшами. Мой первый полёт на детской метле. Драко, Блейз и Дафна со мной на Святочном балу. А здесь останется коричневое пятно от шоколада, из-за которого отец отберёт у меня метлу на целый месяц», — Нотт коснулся кремовой бумаги и оставил на ней красный отпечаток.

Рана, полученная от осколка хроноворота, всё ещё кровоточила. Тео попробовал избавиться от пятна, но сделал только хуже. Оно размазалось.

Страница была испорчена.

Теодор раздражённо перевернул её.

Что толку разглядывать несуществующее? Эти снимки, драгоценные моменты, остались лишь в его памяти, ему не нужен был альбом, чтобы вернуться к ним.

Он пришёл сюда только за одной конкретной колдографией, и она была на месте, выглядела совсем новой. Отец любил её и мог часами разглядывать людей, запечатлённых на ней. Слизеринцы сдержанно улыбались с глянцевой бумаги. Очаровательная белокурая ведьмочка махала рукой, затянутой в белую перчатку. На груди девушки блестел значок капитана команды по квиддичу. Во втором ряду, как и положено вратарю, сидел Маркус Нотт, а в первом — рядом с профессором Слизнортом место ловца занимал тот самый волшебник, которого Тео видел прошедшей ночью. Он исчез вместе с Грейнджер.

Нотт самодовольно хмыкнул.

Не ошибся.

Надо узнать имя этого слизеринского ловца! Но у кого?

На ум приходила только одна кандидатура.

Теодор вынул снимок, сунул альбом на дно ящика стола и покосился на чучело. Оно наблюдало за ним со своего постамента. В утреннем свете Тео не нашёл в нём ничего страшного.

— Когда встречаешь настоящее чудовище, перестаёшь бояться поддельных, — проговорил Нотт.

Волк улыбнулся.

*

У него не получалось её ненавидеть. Он пробовал, но тёплая улыбка, зелёные глаза и тёмно-рыжие волосы сводили все его попытки на нет. Разве можно испытывать что-то плохое к светлому искреннему существу? Разве можно не любить Лили? Его солнечную Лили, способную согреть одним взглядом.

Ветер свистел в переулках. Облака загораживали луну, а фонари на улицах Коукворта снова своевольничали: то загорались, то гасли по собственному желанию. На этот раз они выбрали второе, что было только на руку Северусу.

Ему бы повернуть назад и скрыться в чёрной дымке, бежать как можно дальше, но беспокойство за Лили оказалось сильнее страха за свою жизнь, ярче старой обиды и отчаяннее всего, что когда-либо выкидывал за свои девятнадцать лет Северус Снейп.

С минуты на минуту Пожиратели смерти пожалуют в Коукворт и попытаются убить его маленькое солнце.

Когда-то они хорошо знали друг друга — он и Лили. Теперь Снейп другой человек, старше, ожесточеннее, хуже… и только слабый огонёк детских воспоминаний ещё горел где-то внутри Северуса, сопротивляясь.

Это его любовь к Лили. Ни один Тёмный Лорд не сможет её забрать.