На тонком лезвии клинка

Не без помощи слуг мне удалось встретиться с Элерой. Уже не вспомню, что именно я им наплел, но они пошли мне навстречу. Разговор с виконтессой был кратким. Уже через два часа она с принцессой вышла на прогулку. В очередной раз я подивился беспечности тех, кто находился в убежище. Отпустить принцессу с фрейлиной за ворота замка, не выделив охрану могли или идиоты, или беспечные люди, что в данном случае одно и то же. Надо ли говорить, что побег прошел как по маслу. Уже к ночи мы были далеко. Со спутницами продвижение наше несколько замедлилось. Передвигаться через болота тоже было невозможно. Проблема осложнялась скудностью пропитания – приходилось тратить время на охоту, сбор грибов, ягод, плодов. Несколько раз нам приходилось укрываться от тварей, благо их было не больше трех, и в чащу они не лезли. Надо ли говорить, что, когда я увидел флюгер Агирфара, то возблагодарил богов за то, что благоволили мне все это время. Если бы я знал, как ошибался, то гнал коней, не глядя на спутниц, лишь бы как можно скорее оказаться в замке.

Когда у входа меня встретил лекарь, я испугался. Внутренне я был готов ко всему, только не к такому. Наташа, моя девочка, только чудом еще была жива. Даже не знаю, кого мне благодарить за то, что ее душ не до конца покинула наш мир. Джейка ли, который не успел оправиться от раны, а уже проводил дни возле ее постели, Марту ли, которая сменяла его, лекаря и его средства. Не знаю, и не узнаю никогда. Когда Джейк сказал, что убьет меня, если она не вернется к нам, мне было все равно. Я бы сам не задержался в этом мире. Кинжал в голенище сапога. Всего один удар, и я последую за своей девочкой.

А потом были две недели кошмара. Она слышала меня, я в этом не сомневался. Но состояние оставалось без изменения. Служанки приносили бульоны и укрепляющие отвары, которые я каким-то чудом вливал в Наташу. Изредка меня выгонял Джейк, чтобы я мог хоть немного отдохнуть. Я падал на кровать в ближайшей комнате, засыпал, но уже через три-четыре часа снова был на ногах. Душевая, кухня, и снова к своей девочке. Не помню что делал, что ел, с кем общался, не осознавал времени суток. И все время говорил с ней. Что-то рассказывал, лишь бы она слышала мой голос. Что именно – не помню.

А потом она открыла глаза, и я узнал, что такое абсолютное счастье.