На трассе — непогода

— А потом, как случилась эта история с шофером, я села рядом со Штольцем. Он вел машину бешено, не различая ухабов, нас подбрасывало так, что стучали зубы. Но мне было наплевать, я думала об одном: не наткнуться бы на немцев. Если сейчас мы на них наткнемся — конец. Ребята в кузове подготовили пулемет. На повороте мы повстречали старуху с девочкой. Спрашиваю: «Далеко Высколичи?» — «Да вон, за бугром, — отвечает, — только там нет никого». Перевела ее ответ Штольцу, но мне показалось, что он его не услышал, погнал машину дальше. Мы так мчались, что он едва затормозил у обрыва реки. Дорога оборвалась. Моста нет. Лед только у берега, а посреди реки огромная полынья. На том берегу лодка. Хаты деревни. Стали мы кричать. Несколько человек пробежали меж хатами и исчезли. Что делать? Тогда один парень, фамилии его не помню, говорит: «Я смотаюсь за лодкой. У меня первый разряд по плаванью». — «Сумасшедший, говорю, ты же сразу окочуришься». — «Даст бог, выживу. Только вы у фрица пошарьте, может, у него шнапс есть, чтоб потом мне для прогрева». Сбросил с себя пальто — и в воду. Плавал он действительно отлично. Привел лодку. Мы его тут же, в машине, раздели, дали ему, кто что мог, сухое. У Штольца оказалась фляга с коньяком. В первую лодку сели: я, Эльза, Штольц, тот парень, что плавал, и еще один. Пока лодку возвращали за другими, мы пошли к крайней хате. Открыла нам тетка, ничего спрашивать не стала. Мы попросили ее — пусть подержит нашего пловца в тепле. Когда все это устроилось, Штольц говорит мне: «Пойдем посмотрим, как переправляются остальные». Я шла с ним к берегу и думала: неужели это спасение? Пока мы подошли к берегу, все остальные переправились. В это время оклик: «Стой!» Я поворачиваюсь, вижу — бегут на нас, как в атаку, ребята с красными лентами на шапках. Я охнула. Мне показалось — они вот-вот начнут стрелять. Я к ним навстречу — и матом. Клянусь, никогда в жизни не материлась и терпеть не могла, если кто при мне похабничал, а тут сама матом. Передние остановились да как заржут. А я какому-то парню на шею, целую и плачу. «Да отпусти ты, говорит, задавишь». И тут же спрашивает: «Немцев с вами сколько?» — «Один, говорю, только вы его не трогайте, это оберст-лейтенант». — «Ладно, отвечает, сами знаем». Штольц поднял руки и, когда мы приблизились, сказал: «Возьмите оружие». Этот парень — он командовал партизанами — отвечает: «А зачем? Носи. Если надо, с одним немцем всегда справимся». Я Штольцу перевела, только без последней фразы, лицо у него так изменилось, что мне показалось: вот-вот заплачет. Ребята из отряда проплыли на лодке к машине, сняли аккумуляторы с нее для рации, а машину подожгли и повели нас к опушке леса. И как только мы вышли на опушку, со Штольцем произошло странное — он кинулся к Эльзе, подхватил ее на руки, как ребенка, стал целовать, и сам шепчет, как в бреду: «Я спас, спас тебя… Золотая ты моя… Жизнь ты моя…» А мы стояли и смотрели на них, пока на опушку не выехали три всадника. Это были командир, комиссар и адъютант командира отряда. Они спешились, и наспех был сделан опрос. Трое из приехавших с нами ребят оказались русскими; это были связные подполья, которых срочно надо было переправить в лес, оказывается, их ночью провели в гетто и нашили на одежды желтые заплаты. Один из них по-военному доложил командиру, как все было. Командир приказал: меня, Эльзу, Штольца провести к штабу, остальных — в деревню, накормить, одеть и ждать особого распоряжения.

Так вот, нас привели в штаб. Штольц был в приподнятом настроении, все оглядывал, удивлялся — ребята в отряде чистые, крепкие. Накормили нас хорошо. Правда, я потом болела, такую хорошую пищу мне нельзя было есть сразу. Потом нас повезли к комбригу. Я удивилась: оказывается, он знал уже всю историю… Ну, если забежать вперед, то комбриг этот вот уже двадцать семь лет мой муж, мы вырастили с ним двоих детей, но это уже о другом… Комбриг устроил небольшой допрос Штольцу. «Вы должны нам во многом помочь, — сказал комбриг. — Вы ведь знаете расположение зенитных батарей, аэродромов, постов». — «Я подумаю», — ответил Штольц. Он рассказал обо всем этом спустя неделю. Данные эти ушли в центр, и я знаю, что авиация наша по этим данным провела одну из самых успешных бомбежек. Ну, а после допроса комбриг приказал направить Эльзу и Штольца снова в отряд и выделить им отдельную комнату в лесной избушке…

За окном был лес и лунная ночь, скрип шагов часовых, перебиваемый иногда тихим звяканьем металла; свет падал на беленую стену печи, от нее струился жар; казалось, печь эта не прогрета дровами, а свет луны согревал ее, и потому Штольцу мнилось, что во дворе, среди сосен, облепленных снежными шапками, так же тепло и стены и окна, отделяющие их от леса, только условные преграды, созданные для того, чтобы укрыть их обоих от посторонних взглядов. Сосновой хвоей пахли простыня и наволочка на подушке, и волосы Эльзы, шелковистые, хорошо промытые, и даже ее слабое дыхание, касавшееся его плеча, струили чистый запах предвесеннего леса.