На веки вечные

На следующий день, перед возобновлением боевых действий, провели небольшую артподготовку. Затем вперед устремился танковый батальон Федянина. Его танки безостановочно продвинулись около километра, а на левом фланге — еще больше. Однако нашей пехо­ты нет. Гитлеровцы стали забрасывать семидесятки гранатами. Танкисты старались пулеметным огнем вос­препятствовать им, в этом, но отвлекаться на долгое время нельзя, надо было следить за противотанковыми орудиями противника. А ведь всего лишь немного часов назад на командном пункте командира 293-й стрелко­вой дивизии, с которой взаимодействовали танкисты, до мельчайших подробностей согласовали все вопросы. И вот — неувязка...

Федянин связался с командиром бригады, доложил обстановку и попросил посодействовать насчет под­держки со стороны стрелковых подразделений.

Не прошло и получаса, как пошла наша пехота. Оказывается, ее задержал массированный огонь из стрелкового оружия, которым встретил противник ата­кующих. Понадобилось время, чтобы подавить его наиболее опасные огневые точки. Тронулись вперед и танкисты. Особую сноровку и боевое мастерство про­явили танкисты роты лейтенанта Виталия Дианова. Их тридцатьчетверки буквально сметали на своем пути все, что противопоставил враг наступательному порыву советских бойцов.

Неожиданно командир батальона заметил, как мет­рах в пятистах впереди над сугробами молнией блес­нула вспышка. Тут же над башней прошелестел снаряд. «В сугробах прячутся», — определил Федянин.

Действительно, вражеские артиллеристы, чтобы не утруждать себя долблением мерзлой земли, упрятали свои орудия в снег, образовав из него небольшие хол­мы, сливавшиеся с местностью, и обнаружить их было очень трудно.

Комбат выстрелил осколочным снарядом. Когда сугроб развалился, обнажилась пушка. Федянин вогнал в ствол очередной снаряд. Но в этот момент по семиде­сятое ударило другое вражеское орудие. Механик-води­тель простонал... Свалился вниз старший лейтенант. Он пытался подняться, чтобы помочь механику-водителю, но не смог: оказалась перебитой правая нога. Вскоре сюда подъехал на танке лейтенант Сидоренко. Прибе­жали Побережец и Дианов. Комбата и других чле­нов экипажа, получивших ранение, увезли в медпункт. Здесь Федянин стал умолять бригадного врача Сте­панова:

Товарищ военврач, оставьте в медсанвзводе бригады. Не отправляйте в госпиталь.

Как и многим другим раненым, ему очень не хоте­лось покидать своих боевых друзей. Ведь тут он начал командовать батальоном. Здесь, в этой бригаде, на­гражден орденом Красного Знамени, принят в члены ВКП(б).

С таким ранением, Сергей Аркадьевич, даже в госпитале пролежишь не менее полугода, — без всякой врачебной «дипломатии» отрезал Степанов.

Доктор был прав. Забегая вперед, :можно сказать, что лишь в мае 1943 года капитан Федянин (к тому времени он был повышен в звании) посчитал, с его точки зрения, реальным попроситься у госпитального начальства на фронт. На эту его просьбу ему с нео­бидной иронией ответили, что отпустят на фронт тотчас же, как будет сконструирован танк специально для танкиста, умеющего ходить по земле только с тростью. И все-таки Сергей Аркадьевич своего добился. Он сражался с фашистами до победного дня.

В ходе этого же боя был контужен капитан Глад­ченко. Фугасный снаряд крупного калибра угодил под погон башни его танка, и башня сползла набок. По счастливой случайности, Сергей Кузьмич в это время находился около своей машины. Ударной волной его отбросило на несколько метров, и комбат попал в лаза­рет бригады.

Оставшиеся машины батальона в бой повел капитан Гоголев.

Танки маневрируют на поле боя, а наши пехотинцы вновь застряли. Гоголев отыскал командира стрелко­вого батальона. Тяжело раненный, тот 'лежал на дне траншеи. Около него хлопотал санинструктор. Пригнув­шись, подбежали комиссар батальона Андрей Пынчен­ко и политрук Иван Косиков.

Аднрей Федорович! — обратился к комиссару Гоголев. — Требуется ваша помощь. Нет танкам ходу.

Знаю, знаю, — закивал Пынченко. — Сейчас бу­дем поднимать людей. Надо только преодолеть вот этот участок. Очень уж густо поливают сволочи...

Он повернулся и, пригнув голову, побежал по тран­шее. Гоголев и Косиков поспешили за ним.

Баталь-о-о-он!—раздался зычный голос комис­сара. — Слушай мою команду! За мной, по-пластунски, впере-е-ед!

Вынув из кобуры пистолет, Пынченко выбрался из траншеи и, вжавшись в перемешанную со снегом зем­лю, пополз. То же самое сделали и Гоголев с Косиковым. Их примеру последовали бойцы. Через несколько минут стрелки поднялись во весь рост и с криком «ура» рывком бросились вперед. Капитан Гоголев, поравняв­шись со своим танком, вспрыгнул на него и скрылся в башне.

Продвинулись не более трехсот метров, как по его машине ударил вражеский снаряд. Гоголев откинул крышку люка и в сердцах выругался: от ствола пушки остался один корешок...

Чем теперь стрелять? — сокрушенно выкрикнул он.