На веки вечные

Ого, вон сколько завезли ироды из Германии! — удивились танкисты.— Надолго, видать, хотели обосно­ваться.

Какое там из Германии! — возразила женщина.— По рисункам-то и выработке ковры все нашенские, рос­сийские.

В доме стоял убийственно вкусный запах. Тан­кисты и автоматчики, столпившиеся у порога, неволь­но проглотили слюну. Да и не удивительно. С само­го утра во рту маковой росинки не было. Трофейные продукты, правда, есть, но перекусить времени не нашлось. А вот теперь генеральский гусь был бы как раз кстати...

Словно угадав мысли гостей, хозяйка сказала:

Я вас, ребята, сейчас покормлю.

Она поставила на стол пышущего жаром, аппетитна зарумянившегося гуся. Красноцветов пошел к своей ма­шине, чтобы связаться по рации с командиром ба­тальона.

Докладывай обстановку,— услышал он в науш­никах знакомый голос.

Частично разгромили и частично пленили колон­ну, находимся на северо-западной окраине Касторное Нов., на бывшей квартире фашистского генерала, едим жареного гуся! — сообщил разведчик.

Как противник?

Здесь не обнаружен. Противник в центре. Высы­лаю туда дозорную машину. Спешный драп!

Ждите нас завтра с утра. Должны подвезти го­рючее,— передал Гладченко. И тут же пригрозил лей­тенанту. — А за неуместную шутку с гусем получишь от меня гуся с перцем!..

Примерно часа через два здесь же появились танки какой-то части Брянского фронта. К лейтенанту Красноцветову подошел среднего роста, рыжеусый, в танко­шлеме и полушубке командир. Он с каким-то застыв­шим выражением отчужденности и усталости в глазах посмотрел на лейтенанта, простуженным голосом спро­сил:

Кто таков?

Красноцветов представился.

Тогда — порядок,— сразу же подобрел рыжеусый танкист.— Ну, а я — командир сто восемнадцатой тан­ковой бригады подполковник Брегвадзе.— Кивнув в сто­рону центральной части города, добавил: — Жарко будет. Ну ничего, мы — тертые. Так я говорю, лейтенант?

Утро 28 января. Мороз покрепчал...

Танкисты всю ночь ждали горючее. И вот теперь, закончив заправку, вытянулись в колонну на окраине Лачиново. Комбат Гладченко со своим заместителем по политчасти Феоктистовым были еще в избе, уточня­ли маршрут движения на Касторное.

Товарищ капитан! Автоматной очередью из водо­напорной башни убит лейтенант Филиппов! — доложил прибежавший командир роты автоматчиков.

Как убит?! — Вынув изо рта трубку, комбат вы­скочил из-за стола.

Прямо в грудь... Наповал...

Вот сволочи! — зло ругнулся Гладченко. В его сжатом кулаке хрустнул карандаш.— Илларион, при­кажи ударить по башне несколькими снарядами. Не догадались раньше...

После третьего выстрела башня развалилась. И тут же кто-то закричал:

Во-о-оздух!

Лихорадочно застрочили пулеметы. Комбат поспеш­но уложил карту в планшет и выбежал на улицу.

Четыре «мессера» на бреющем пролетели над по­селком.

По маши-и-ина-а-ам! — разнеслась команда вдоль колонны.

Экипажи вмиг скрылись в танках. Хотел уже вско­чить на борт и Гладченко, но в это время заметил приближающуюся Валентину Сергееву, батальонную -фельдшерицу. Впереди нее ковыляла чья-то нескладная фигура, окутанная тряпьем.

«Никак, пленного ведет из разбитой башни»,— решил комбат…  Именно оттуда и шли они.

Да, это был он, вражеский снайпер и корректиров­щик, чудом спасшийся из огня и обломков рухнувшей водонапорной башни. Сергеева шла с браунингом в руке и какой-то ношей на спине. Комбат рассмотрел: радио­передатчик.

Как бы этот пудель не перехитрил ее,— доставая маузер, проговорил капитан.

Валя! Бросай груз или навали на своего кавале­ра! — крикнул Феоктистов, который тоже заметил необычную пару.

В это время, строча из пулеметов, снова пронеслись низом «мессершмитты». Пленный мгновенно плюхнулся в снег и стал шарить в кармане. Сергеева, сбросив тя­желый передатчик, тоже упала — только чуть в сторо­ну, в снарядную воронку. Корректировщик, вырвав из кармана пистолет, выстрелил в Сергееву. С ее головы слетел танкошлем, сидевший на самой макушке.

Ах ты, змея ползучая! — в сердцах выкрикнула она.— Ну получай и ты...— Валя сделала три выстрела: подряд.

Но гитлеровцу хоть бы что. Зарыл голову в снег и лежит. Оказывается, на его голове, под платком, была надета каска, которую малокалиберные пули не всегда пробивали. Сергеева славилась меткой стрельбой из личного оружия и, целясь фашисту в голову, не про­махнулась...

Убьет ведь девку! — испугался комбат, видя, как пленный вновь стал поднимать пистолет.

Гладченко сделал резкий прыжок вперед и одним выстрелом из маузера прикончил вражеского корректи­ровщика.

А «мессершмитты» делают еще заход, бьют из пулеметов. С борта танка свалился, окрасив кровью снег, старший лейтенант Юрьев. Словно скошенный, упал на снег комбат Гладченко...

Прибежала Сергеева.

Убило комбат-а-а! — в ужасе крикнула она.

Ты чего раскричалась? — вдруг поднял голову капитан.— Где Илларион?

Феоктистов, прижав рукавицей левую руку, выско­чил с другой стороны танка, подбежал к лежавшему командиру батальона.

Что с тобой, командир? Ты ранен?

Гладченко приподнялся на локтях, но от нестерпи­мой боли вновь опустился на снег.