На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг.

Согласно секретной инструкции все мы теперь оказались включенными в трудоемкую и сложную работу по подготовке прорыва финской обороны на Карельском перешейке, так называемого Карельского вала, представляющего собой сложнейшую систему современных военно-инженерных сооружений большой мощности. Специальным приказом командующего артиллерией 21-й армии создана Белоостровская группа прорыва, непосредственно подчиненная генералу Михалкину и его штабу и соподчиненная генералу Жданову, командующему 3-м артиллерийским корпусом прорыва, и его штабу. Командиром Белоостровской группы прорыва назначен командир 534-го армейского минометного полка майор Шаблий. В состав Белоостровской группы прорыва должны входить: 534-й армейский минометный полк, 9-й пушечный полк майора Головастикова, специальные гаубичные и противотанковые батареи и вся артиллерия того стрелкового полка, которому предстоит штурмовать оборону противника. Но номера этого полка мы еще не знаем. И только 4-я батарея капитана Ведмеденко, 18-го тяжелого гаубичного полка, хоть и должна действовать в нашем секторе, будет входить в непосредственное подчинение командующему артиллерией армии.

Я же, в качестве начальника разведки, становлюсь автоматически старшим офицером разведки всей Белоостровской группы. И мне предстоит готовить разведпланшет не только за свой полк, но и за всю Белоостровскую группу, контролировать начальника разведки 9-го пушечного полка, который, как говорят, и старше меня, и в звании капитана. С трудом представляю я себе тот объем работы, который нужно будет выполнить к сроку. Вся готовящаяся операция по прорыву обороны Карельского вала должна храниться в глубочайшей тайне. Запрещается любая переписка по этому поводу, запрещаются телефонные разговоры по вопросам предстоящего прорыва. На передовой должен сохраняться существующий режим огня. Стрельба из орудий вновь пребывающих артиллерийских частей строго-настрого запрещена. Пехотных частей на переднем крае нет. Они где-то в глубоком тылу готовятся к прорыву и прибудут на передовую только накануне «дня икс» – дня готовящегося наступления.

28 мая. Идет медленная, кропотливая и в чем-то нудная работа, которую я рискнул бы сравнить с трудом вышивальщиц бисером. Круглосуточно дежурят наблюдатели у стереотрубы. А мы, офицеры разведки, до глубокой ночи, а то и всю ночь, сидим и изучаем полученный за день материал наблюдений. Начальники разведок: лейтенант Сухов по первому дивизиону, лейтенант Телевицкий по второму – стали моими близкими сотрудниками. Иногда к нам присоединяется капитан Коваленко, и тогда мы все вместе ломаем голову над разгадкой тайны, скрытой в лесах и под землей на той стороне реки Сестра и ручья Серебряный.

Финны затаились, не выдают секретов своей обороны. Как заставить их «расколоться», открыть свои замаскированные огневые точки и опорные пункты?! До ломоты в глазах сидят наши наблюдатели батарейных, дивизионных и полкового НП, следя за малейшими признаками боевой активности противника. Особый труд для наблюдателей представляют скрытые в лесу и за лесом позиции артиллерийских и минометных батарей. Обнаружить их можно либо по слуху, либо по вспышкам в ночное время с помощью сопряженного и синхронного фиксирования с двух отстоящих друг от друга на значительном расстоянии наблюдательных пунктов.

29 мая. С утра вызвали меня в штаб артиллерии армии к начальнику разведки майору Кузнецову, человеку образованному в своем деле, сдержанному, спокойному и даже симпатичному. Когда я вошел в его «кабинет», в изолированный закуток одного из деревянных домов Парголово, он сосредоточенно разглядывал планшет с нанесенными на нем данными.

– Слушай-ка, лейтенант, – обратился он ко мне после обычного приветственного рукопожатия, – согласно твоим донесениям, весь передний край финнов напичкан огневыми точками, словно копченая колбаса шпиком. Посмотри: это результат твоей работы. Тут все нанесено точно по твоим донесениям.

– Что ж, товарищ майор, – ответил я, – это только доказывает, что наблюдатели наши и в батареях, и в полку даром хлеба не едят. А теперь обратите внимание: вот здесь в куче пять пулеметов, зафиксированных, как показывают даты, за пять дней наблюдения. Несомненно, это один и тот же пулемет, засеченный с известной долей погрешности.

– Ушлый ты парень, лейтенант. Только давай теперь разберем вместе, что тут может быть сдублировано, а что очевидно и несомненно представляет собою цель.

– Только, товарищ майор, – сказал я, – вы не уничтожайте этого планшета. Он еще может пригодиться.

– Зачем его уничтожать? Мы все это с тобой обобщим на новом.

Весь день сидели мы с майором Кузнецовым, разбирая, проверяя, сопоставляя и уточняя сведения о противнике, добытые нашей разведкой.

– Картина вроде как проясняется, – сказал майор Кузнецов, вставая и потягиваясь, – но учти, лейтенант, планшет твой проверять будем косвенным путем: через данные опроса пленных, через данные аэрофотосъемки, через данные агентурной разведки.