На Волховском и Карельском фронтах. Дневники лейтенанта. 1941–1944 гг.

19 июня. «Подчиненных у меня нет, – сообщаю я домой, – и я без должности. Живу не там, где жил прежде. За меня не волнуйтесь. Я теперь в лучших условиях, нежели был месяц назад. Вы должны понимать с полуслова. Размещаемся мы с товарищами в домиках около реки (зачеркнуто цензурой) и железной дороги (зачеркнуто цензурой)».

Название реки – Волхов. Название линии железной дороги – Волховстрой – Новгород.

В группе артиллеристов подружился я с Женькой Гусевым – бывшим ленинградским студентом, младшим лейтенантом бээмовской батареи. Целыми днями бродим мы с Женькой по окрестным полям и перелескам, купаясь или загорая в уединенных местах. В нас много общего, и темы наших бесед и разговоров неисчерпаемы и бесконечны.

20 июня. В воздушном бою, прямо над нами, сбили немецкий самолет. Летчик выбросился с парашютом, и вся масса резервистов кинулась его ловить. Всех охватил азарт охоты. Летчик плавно опустился на поляну, а к нему со всех сторон бежали толпы кричащих и возбужденных военных людей. О сопротивлении, конечно же, не могло быть и речи. Судорожно отстегнув парашют и путаясь в его стропах, немец поднял руки. Молодой парень бледный и испуганный – виновато-трусливая улыбка искажала его потное и усталое лицо. Его парабеллум тотчас исчез в чьих-то широких галифе. Все были довольны и рады тому, что хоть как-то развеялась общая скука и появилось хоть какое-то развлечение, о котором еще долго можно будет «травить баланду» – то есть врать и рассказывать всякие небылицы. Приехавшая машина с вооруженными людьми остановила «базар» и увезла с собой пленного летчика.

23 июня. Получил сразу двенадцать писем. Из полка мне их переслал Степанов. Эти письма наполнили душу радостью вновь обретенной связи с чем-то очень родным и прочным, устоявшимся и нерушимым. Не получая почты двадцать дней, я испытал состояние оторванности от родных, от привычного мне мира, и это странное чувство царапало душу словно занозой.

25 июня. По соседству, в километре от нас, расположены какие-то тыловые подразделения и части армейского уровня, и у них есть свой клуб из соснового кругляка и с дощатыми скамейками, врытыми в землю. Сегодня там идет фильм «Дело Артамоновых». И интересен не фильм, не сюжет, не игра актеров. Но те ассоциации и воспоминания, которые он вызывает в душе. То чувство щемящей привязанности к прошлому, к мирному, к дому, которое было нарушено и вдруг каким-то образом восстанавливается в тот момент, когда на экране начинают мелькать знакомые картины. Этот фильм я смотрел перед войной в компании Ники и Аркадия. Где они и что с ними?!

27 июня. Начальство нас развлекает. Объявлено о двухдневных тактических учениях. Это значит, что в течение двух суток мы будем жить не в своих землянках, а где-то на стороне. В лесу собираем ягоды – их тут тьма. На берегу реки загораем и купаемся. Любители режутся в карты. Эротоманы, собравшись в кружок, травят сальные анекдоты.

6 июля. В клубе по соседству идут «Три мушкетера», виденные мною уже в политотделе дивизии. Мы с Женькой Гусевым пришли пораньше и заняли места – народу набралось много. Соседкой справа оказалась очаровательная девушка в форменном хлопчатобумажном платье с эмблемами связи на погонах. Поражал ее миловидный, утонченный профиль, выразительные темные глаза и стрижка под польку. Мы разговорились – она назвала свое имя: Юля. Мы болтали о пустяках, о содержании фильма, смеялись от души над похождениями героев. Нам просто было приятно сидеть рядом и незаметно, как бы непроизвольно, касаться друг друга рукой или ногою.

Я ощущал самое важное – доверие к себе, отсутствие лицемерия. Но окончен сеанс, и все стали расходиться. Мы с Женькой провожали Юлю. Она жила неподалеку от клуба на территории армейского центра связи. Шли мы по узкому деревянному настилу: я рядом с Юлей, а Женька сзади. Всю дорогу он мурлыкал песенку д’Артаньяна из кинофильма. У проходной мы остановились. Юля объяснила, что девушки-связистки живут в отдельном домике в глубине. Мы попрощались. И Женька обозвал этот домик «гаремом армейского значения». Возбужденные возвращались мы к себе в барак. По пути обсуждали фильм, перекидывались остротами, прощупывали друг друга относительно впечатления, произведенного Юлей на каждого из нас.

7 июля. Ночь я почти не спал. А утром отправился туда, где за тремя рядами колючей проволоки находился армейский узел связи и жили в домике девушки-связистки. Влекла меня туда неведомая сила.

Пройдя вдоль проволоки несколько раз, я не обнаружил на территории никаких признаков жизни. Часовой по ту сторону проволоки смотрел на меня зло и отчужденно. На мой вопрос резко огрызнулся:

– Разговоры не положены. Сам, что ли, не знаешь?