На восток

Способствовали самоуспокоению и более-менее регулярные вояжи вспомогательных крейсеров противника к входам в заливы Петра Великого и Посьет. При этом японцы часто и целенаправленно перебивали сигналы радиостанций наших крепостей и русских кораблей в Броутоновом заливе, порою по полдня задерживаясь в виду берега и глуша все наши переговоры, но других пакостей не делали. Поэтому, когда утром 10 сентября отправленная в Гензан депеша в очередной раз не дошла до адресата сначала по проводным линиям, а потом и по радио, это сначала никого особо не встревожило.

Быстро выяснилось, что телеграф не работал еще с вечера накануне, будучи нарушенным где-то южнее Сонджина, а радио еще до рассвета забито помехами наглухо. Как обычно, отправили нарочных и ремонтные бригады под охраной казаков и ждали известий от них или с голубиной почтой. Вскоре проводную связь наладили до Порта Шестакова, продолжая продвигаться далее, но пользоваться радио все еще оставалось невозможным. К этому времени начали появляться уже первые тревожные известия.

Сначала у острова Арефьева наш вооруженный пароход «Шилка» был атакован японским вспомогательным крейсером, проводившим его с боем до самого Сонджина и отвернувшим только после первых залпов береговой батареи. Так нагло японцы не вели себя в этих водах уже давно! Затем поступило сообщение о перестрелке казачьего разъезда, охранявшего бригады ремонтников телеграфной линии, с небольшим японским отрядом южнее Порта Шестакова. Причем снова отмечалась необычная агрессивность противника. Потом, уже от корейцев-рыбаков, стало известно, что много пароходов вошло в Броутонов залив вчера вечером. И направлялись они все к Гензану. А в Порт Шестакова не пришла почтовая шхуна, появлявшаяся на рассвете каждые среду и субботу. А суббота была еще вчера, 10 сентября.

Уже к полудню плохие новости повалили как из рога изобилия. Голубиная почта из Гензана принесла известие, что японский флот силами трех броненосных, двух бронепалубных крейсеров и около десятка миноносцев с большим количеством крупных транспортов с ночи пытается прорвать линию минных заграждений на подступах к гавани. Батареи ведут бой.

Потом из Порта Лазарева передали по восстановленной (правда, совсем ненадолго) проводной линии связи, что японцы высаживают пехоту в районе Иенгхеня с двух небольших пароходов, прикрываемых миноносцами, а за ними видны еще несколько судов. Выдвинутые в район высадки полевая полубатарея и две роты пехоты вступили в бой. Сразу после этого телеграф снова замолчал. Было это сообщение правдой или японской провокацией, никто сказать не мог.

А вскоре и из Порта Шестакова сообщили, что видят дымы множества кораблей, приближающиеся с юга. Из штаба обороны залива Посьет, где приняли эту депешу, запросили условный позывной гарнизона на такой случай, но прежде чем его получили, связь опять оказалась прервана.

Не подтвержденные ничем более сведения о сильных атаках корейского берега сразу в трех местах вызвали обоснованные сомнения в штабе наместника. Там считали, что японцы уже не могут проводить крупные десантные операции. Но приказ о принятии срочных мер по прояснению ситуации, подкрепленный выделением трех казачьих сотен из резерва Корейского отряда, стоявших Хамхенге, для масштабной рекогносцировки на перевале все же последовал.

Также отдали приказ о приведении в повышенную боеготовность всех сил залива Посьет. Командующему Посьетским отрядом предписывалось озаботиться организацией охраны побережья и проведением усиленной рекогносцировки в южном направлении, а подлодки отправить к Гензану для разведки, о результатах которой немедленно доложить в штаб флота.

Однако генерал-майор Щупинский, не на шутку обеспокоенный последними новостями и решивший, что это все только отвлекающий маневр, а главный удар будет нанесен именно по Посьету, при ретранслировании депеши у себя в штабе распорядился «отредактировать» приказ в соответствии со своим видением ситуации.

Решив, что ему здесь на месте виднее, он отправил те же три конные сотни, но уже из гарнизонов Расина и Сейсина, расположенных гораздо севернее. Причем по его приказу они начали осматривать побережье в противоположном направлении, то есть к северу от этих пунктов, в сторону реки Туманная. А к Хонгьенгскому перевалу из Хамхенга отправились только обычные конные дозоры, поскольку, вопреки мнению начальства из крепости, Щупинский предполагал там только наличие малочисленных диверсионных отрядов. Доложить об этом по команде он, конечно, собирался, но только после того, как его умозаключения подтвердятся. А когда все вышло наоборот, уже было поздно. Да и не до того совсем стало.

Вернувшиеся к вечеру 12 сентября подводники сообщили о множестве больших грузовых судов, обнаруженных у Гензана. Они охранялись миноносцами и крейсерами. У входных фарватеров Порта Лазарева шел бой. Японцы пытались тралить, батареи их отбивали. Установить связь с защитниками Гензана не удалось, так же как и определить точную численность противника. Но судов десятки!