На закат от Мангазеи [СИ]

Десятник встретил их молчанием. Указал глазами на ближайший труп.

Канасгет лежал раскинув конечности. Грудь его была раздроблена прямым попаданием ядра. От головы осталось только месиво. Нарядный пластинчатый доспех был залит кровью и грязью. С наборного пояса свисал длинный кусок бересты с нацарапанными на нем значками и привязанными длинными птичьими перьями. Воевода нагнулся и поднял его, держа осторожно за оба конца.

— Ты будешь смеяться, дьяк, но это — местное дикарское письмо. Перья указывают на племена, о которых идет речь в письме. А значками дикари пытаются передать то, что мы передаем буквами.

Макарин присмотрелся. Значки были похожи на примитивные рисунки. Несколько заостренных палок, кружочков.

— И что здесь написано?

Воевода нахмурился.

— О, это сложно. Будь здесь Одноглазый, он бы в момент расшифровал. Меня пытался обучить, пока в себе был. Но я мало, что запомнил.

Он стал медленно водить пальцем по бересте, шевеля губами.

— Могу сказать одно, наш опойный друг нас кажется не обманул. Сюда действительно направляется большой отряд. Судя по этому совиному перу — канасгетский. Это городище собираются сделать местом сбора. Зачем, не разберу.

— Может, как раз наш опойный друг нам поможет? Или Шубин с Хадри, — предположил Макарин.

— Может. В любом случае, нам нужно либо уходить, либо всерьез готовиться к обороне. Ты как, готов выдержать еще один штурм?

Макарин пожал плечами.

— Нас здесь ничто не держит, воевода. Нужно ли?

— Это ты прав. Не держит. Вопрос только в том, где враг. Если он близко, то в поле мы будем беззащитны. Здесь отсидеться проще.

Тишину разорвал резкий грохот выстрела. По внутреннему двору забегали казаки. Воевода кинулся к ним.

— Кто стрелял? — прошипел он. — Зачем? Куда?

Никто ничего не знал. Не было даже дыма, оставшегося от пищального выстрела. Макарин было подумал, что звук донесся снаружи крепости, когда наконец один из казаков нашел убитого.

Атаман Антип Кудряшка лежал все там же, в углу, рядом с бадейкой недопитой браги. В его лбу теперь красовалась неаккуратная дыра с торчащими осколками кости.

— Кто стрелял? — свирепея, повторил вопрос Кокарев.

Казаки смотрели на него со страхом и мотали головами.

Воевода оглядел внутренний двор. Черные провалы открытых дверей, маленькие окошки. Как минимум в нескольких из них мог сидеть стрелок. Он жестом услал всех проверять избы. Потом задумчиво спросил:

— Зачем убивать никчемного пьяницу?

— Чтобы помешать нам узнать что-то еще?

— А что он мог знать? Что мы могли от него услышать кроме пьяного бреда?

— Ты уверен, что это бред?

— А ты — нет? — воевода посмотрел на Макарина удивленно.

— Я уже не понимаю где в этих местах бред, а где реальность.

— У-у, это плохо, дьяк. Значит, скоро ты начнешь делать глупости. И это еще зима не началась. В одном ты прав. Если хотели помешать нам услышать очередную порцию бреда, значит нужно найти Иринью.

— Не думаю, что это она стреляла. Меня больше другой вариант волнует. Но он тебе не понравится.

— Ну, — нахмурился Кокарев.

— Ты хорошо помнишь с чего начался наш разговор с покойным атаманом?

— Ну?

— С того, что он перепутал нас с какими-то другими казаками. Которые приходят сюда в гости и снабжают его брагой. Много ли в округе казаков, воевода?

Кокарев стал мрачнее тучи. Он подозрительно оглядел мельтешащих по двору собственных казаков.

— Не вали на здоровую, дьяк. Своим людям я верю, как себе.

— Одноглазому ты тоже верил. Покойный атаман точно знал, кто из казаков к нему приходит. И мог их опознать. Как, считаешь, достаточный повод для убийства?

Кокарев не ответил. Поймал за рукав кафтана пробегающего мимо казака:

— Найди мне девку и Шубина. Бегом!

Тот сиганул в ближайшую дверь, а воевода огляделся, достал с пояса флягу и со словами «Надо немедленно выпить» приложился к ней на пару долгих мгновений.

Шубина долго искать не пришлось.

Он вышел, пошатываясь, из темноты ближайшего дверного проема. Сполз на землю.

— Где девка? — свирепо прошипел воевода. — Это она стреляла?

Шубин покачал головой.

— Она сбежала. Как только услышала выстрел. Сиганула в какую-то дыру. Кого-то убили?

Воевода взбеленился.

— Проклятье! Меня окружает сборище олухов и предателей! Куда ты смотрел, поморец? Почему не задержал? Какого лешего надо было ее развязывать, дьяк?

— В какую дыру она сиганула, Шубин? — спросил Макарин. — Где?

Шубин с трудом указал рукой за дверь.

— Там, недалеко. Видать, какой-то подземный ход.

Его бок был распорот, рубаха уже пропиталась кровью.

— Пырнула меня каким-то дрыном, даже непонятно где нашла. Дьяк, она изменилась. Просто… стала вдруг другой. Даже глаза побелели.

— Сотню католиков вам в глотку, — прорычал Кокарев. — Конопатый! Перевяжи поморца. Остаешься за главного. Дьяк, бегом! — и нырнул в избу.

— Кокарев, тебе лучше остаться, — крикнул Макарин, вбегая следом. — Не воеводское дело, за девками бегать.

— Молчи! Сам сказал, что никому нельзя верить, все придется делать самому.

— Мне верить можно.

— Я в этом, дьяк, извини, тоже не уверен.

Дыру они нашли в дальней комнате, где раньше судя по запаху складировали брагу.