На закат от Мангазеи

На опушке, в тени ближайших деревьев стоял мертвый шаман, и глаза его были открыты. Макарин машинально схватился за самопал, за сумку с порохом и пулями, понимая, что ничего не успеет, ни подготовить заряд, ни зажечь, да и что может сделать пуля против мертвеца, а шаман уже падал, взмахивая скрюченными, будто обожженные ветки, руками.

Иринья перешагнула через неподвижный труп, пряча на поясе круглый камень.

— Только сейчас поняла, что это за потерянный след, о котором духи во сне на дороге мертвых талдычили, — сказала она, подойдя ближе. — Найди следопыта, найди следопыта. И так без конца. Оказывается, это не следопыт. И даже не человек. Это озеро. Одно из мелких озер на Краю Земли на север от старого поморского волока. Местные его называют озером Следопыта. Или Проводника. Знатока земель. Трудно перевести правильно это слово. Там вход в пещеры, откуда идол выкрали.

— Это тебе мертвец рассказал? — недоверчиво спросил воевода. — Мне показалось или я и впрямь видел, как он стоит и руками машет?

Иринья пожала плечами.

— Петух, если ему голову отрубить, тоже крыльями трясет. И даже бегает. Я не думаю, что тебе действительно хочется знать, кто мне это рассказал. Кстати, спасибо, Шубин.

Тот потупился.

— За что?

— За то, что хотя бы в этот раз не стал мне мешать.

Она деловито прошла мимо, потом обернулась.

— Спешить надо. Об этом озере не только мы знаем. Те, кто его пытал, уже направили туда своих воинов. Мы их должны опередить.

Макарин с опаской посмотрел в сторону леса. Мертвый шаман все также лежал на опушке грудой грязных окровавленных тряпок. И уже не было мрака в глубине. Тусклое вечернее солнце пронизывало замшелое редколесье, загоняя тени под упавшие стволы.

— И кто же его пытал? — спросил воевода. — Канасгеты?

Иринья нахмурилась.

— На этот вопрос я так и не дождалась ответа. Ничего, рано или поздно все равно узнаем. Пошли.

Она стала спускаться к тускло блестевшей внизу серой реке.

— Видали, — буркнул Кокарев. — Гулящая девка у нас теперь за главного. Мне-то что делать, поморец? Ты мне самоедов с нартами обещал.

— Это не последнее стойбище на нашем пути, — ответил Шубин. — Будут тебе самоеды.

— Хотелось бы побыстрее. А то я осерчаю, и тогда, сам понимаешь, дорога в город тебе будет заказана.

— Не пугай, воевода. Пуганый.

Шубин двинулся было вслед за Ириньей, но остановился, увидев, что она возвращается.

— Что-то не так, — тихо сказала она. — Чуете запах?

Макарин принюхался.

— Мертвечиной воняет. Шаман уже давно помер.

Иринья помотала головой.

— Шаман не причем. Чем дальше от белого чума, тем вонь сильнее. Боюсь, мы не все здесь осмотрели.

— И не надо, — сказал воевода. — Мало ли сколько трупов тут по другим шатрам рассовано.

— Навряд ли по шатрам, — сказал Шубин и указал в сторону. — Смотрите.

Невдалеке на пригорке стояла, опустив морду, хромая псина и грызла оторванную человеческую руку. Когда они подошли ближе, псина заворчала и оттащила добычу в сторону, вонзив клыки поглубже в запястье. Судя по браслетам и окрашенным охрой пальцам, рука была женской.

За пригорком, внизу, они увидели узкий быстрый проток, огибающий мыс с противоположной от реки стороны. За протоком тянулся березняк, уже потемневший от наступающей ночи.

Жители стойбища были свалены на берегу в одну большую кучу, женщины, старики, дети, и даже отсюда было видно, что у большинства из них раскроены черепа и перерезаны глотки.

— Хей! — глухо выдохнул стоящий в стороне Хадри и поднял руку.

— Ни шагу дальше, — сказал Шубин и придержал Макарина за плечо. — Пусть он идет.

Хадри медленно, на полусогнутых, двинулся вперед, выставив перед собой шест с привязанным к концу широким ножом. Он крутил головой во все стороны, стараясь видеть все вокруг одновременно, рябь на реке, редкие кусты на этом берегу и густой березняк на противоположном. Стояла мертвая тишина, и только слышно было как трещит кость под зубами оставшейся позади псины. Хадри обошел сваленные тела по широкой дуге, нагнулся над одним трупом, другим, долго разглядывал раны, трогая их пальцами, рылся в куче, переворачивая трупы, потом отошел, опустился на колени и ползал вокруг, чуть ли не нюхая мокрый песок. Наконец, встал и быстрым шагом вернулся, постоянно оглядываясь.

— Другая семья, — сказал он тихо и покачал головой. — Нет стрел. Нет оружия. Другая семья. Далекая.

Он зашептал что-то Шубину на своем наречии, быстро, захлебываясь и жестикулируя. Поморец кивнул.

— Говорит, что это сделали дикари из другого рода, нездешнего. Забрали с собой все стрелы и оружие, так что сейчас уже и не определишь, какого именно. Знаков не оставили. Следов мало, и они непонятные. Раны рваные, так что навряд ли они были нанесены железным оружием. Скорее костяным или каменным. И пришли они издалека, иначе бы не стали сваливать трупы у протока. Значит им плевать на реку. Ни один местный род такого бы не сделал. Никого не похоронили, просто бросили как мусор. Хадри не знает ни одного племени, которое было бы способны на такое. Ушли на закат, в сторону моря. Недавно. Дня не прошло. Если пойдем туда же, можем на них наткнуться.