На закат от Мангазеи

— Нам туда же, — вставила Иринья. — Это они пытали шамана. Мы должны их опередить. Много их было?

Хадри показал ей растопыренную пятерню.

— Пять лодка. Большая. Следы на песке от лодка пять.

— Значит, человек тридцать, не меньше, — сказал Шубин. — И это если они только здесь высаживались. А если не только? Весь берег мы все равно не осмотрим.

— Похоже, еще одни претенденты на проклятого истукана, — хмыкнул воевода. — Предлагаю вместе со мной отправиться к казачкам, да запросить подмоги с Мангазеи. Иначе с этими дикарскими толпами ни в жисть не справиться.

— Нет времени, — сказала Иринья. — Пока твоих казачков найдем, пока подмоги дождемся, поздно будет. Доберутся они до папаши.

— Молчи, баба глупая, — рассвирепел воевода. — Нет уж твоего папаши, даже костей не найдешь.

— Есть, — Иринья зло прищурилась. — И папаша мой есть. И истукан еще никуда не делся. Я знаю. Папаша сидит и ждет, когда я к нему приду.

— С чего бы это ему сидеть и ждать? — спросил Макарин. — Сама же говорила, что Варза тебя чуть ли не сбагрил. Зачем ты ему?

— Не знаю зачем, — поникла девка. — Знаю, что ждет. И если не поспешу, плохо будет.

— Дщерья почтительность к родителю достойна, конечно, уважения. — усмехнулся воевода. — Однако, какой смысл идти за истуканом малой горсткой? И сами пропадете, и истукана не добудете.

— Малым числом по Проклятым землям идти как раз проще, — сказал Шубин. — И быстрее, и незаметнее. Большую толпу там даже прокормить будет сложно.

— Долго ее кормить и не понадобиться. Вернуться в Мангазею, снарядить коч малый, да и через море напрямки. Аккурат к началу вашего поморского волока и выйдем. Ты ведь знаешь, где начало вашего волока. Не так ли, поморец?

Шубин нахмурился.

— Знаю. Только не поможет сейчас это знание. Утром, воевода, глянешь на север. И увидишь, что все небо черное, тучами затянуто. За пару дней ты и до Мангазеи не доберешься, и коч не подготовишь. А через пару дней бури на море придут, ветер северный, волны как стены твоего города. И так будет долго, пока стужа великая не опустится, но и тогда никто на большую воду в трезвом уме не выйдет. До весны. Опоздали мы, воевода, с кочами. Да и реки скоро станут. Теперь только оленными нартами вокруг моря пройти можно будет. Сперва на юг и закат к обскому устью, а потом, там, где море узким становится, там и переправиться, его как раз к тому времени льдом покроет. Вот тогда — прямиком на север, через долгие голые пустоши. Только так.

Воевода развел руками.

— Дьяк, а ты чего молчишь? Нежто с мужиком, дикарем и девкой на закат собираешься? Гиблое дело, понимать должен.

Макарин долго не отвечал, меряя шагами расстояние от одного куста до другого, оглядывая мерзлую землю и слушая завывания ветра. Потом спросил:

— Сколько отсюда до моря?

— К завтрашнему полудню можем добраться. — ответил Шубин. — Ежели на дикарей не напоремся.

— А берег там какой? Скалистый али пологий?

— Песок. Скалы дальше к югу.

— То есть в море-то можно будет выйти.

— Э-э, нет, — Шубин даже отпрянул. — На нашей-то лодчонке? Далеко точно не уйдешь.

— Далеко и не надо.

Глава 25

— На удачу это все, — бурчал воевода, грея у печки покрасневшие руки. — Авось море будет спокойно, авось коч какой запоздавший попадется, авось доберетесь до него по большой воде, авось еще чего.

— Других вариантов я все-равно не вижу, если не считать долгого похода сушей, — ответил Макарин. — Сам говорил, кочи вдоль этого берега каждый день с Обдора до Мангазеи ходят. Нам остается только немного подождать.

— Это они летом каждый день ходят. А сейчас зима на носу. Если кто и сунется на свой страх, то наверняка будет держаться дальше от берега, ежели волны большие увидит. А уж подождать это совсем глупая идея. Сам же видел дикарский лагерь. Скоро рассветет и они начнут собираться в путь-дорогу. И доберутся до моря за несколько часов. Долго ждать их точно не придется.

Мимо дикарей они проплыли в полночь, осторожно, медленно, прижимаясь к противоположному берегу. Дикарей было не тридцать и даже не пятьдесят. Вся излучина была заставлена странного вида шатрами, не высокими конусами, как у местных самоедов, а широкими куполами, в каждом из которых могло поместиться не менее десятка человек. На берегу горели многочисленные костры, лаяли собаки и бродили сутулые фигуры в мохнатых шкурах. «Никогда таких не видел» — прошептал Шубин, когда огненное зарево лагеря скрылось за поворотом. Теперь он сидел на корме сам не свой и постоянно оглядывался.

— Что им делать на море? — сказал Макарин воеводе. — Возможно, они свернут вдоль берега. У них даже лодок всего ничего.

— Лодок ничего, а лагерь огромный. Значит они свою ораву как-то передвигают. Может на кожанках, как ярганы, может еще как. Мы ведь даже не разглядывали толком, вдруг чего не заметили.

— Кто они? Откуда?

Воевода пожал плечами.