На Запад!

С выходом из-за речного поворота, ладейным открылась картина яростной схватки. Возле небольшого, поросшего лесом островка на двух ладьях шел тесный ближний бой. Со всех сторон эти суда были окружены десятками небольших долбленок, с которых на их борта карабкались, словно черные муравьи, лесные воины. Часть команды ладей уже полегла под ударами их копий и топоров, а с деревьев и с берега острова отбивающихся осыпали стрелами.

– На весла! – выкрикнул Лютень. – Молчан, задай ритм! Фроуд, правь на ладьи! Стрелкам разить сначала лучников. Сбейте их всех с деревьев!

– Раз! Раз! Раз! – отсчитывал ритм ударов весел Молчан. Пять андреевских ладей неслись по водной глади к сражающимся. Щелкнул один, за ним второй самострел, затем болты ударили частым градом по деревьям, и с них слетело сразу несколько тел. Угомонили лучников и на берегу острова, а потом самострелы и луки с ладей ударили в лесовинов и на самой реке.

– Дави их, Треска! Не снижай хода! – крикнул Молчан и метнул сулицу в стоящего на долбленке копейщика.

– Правый борт, весла береги! – выкрикнул кормчий, и ладья на скорости протаранила, подмяла под себя сразу несколько лодок. В щит, прикрывающий Фроуда, ударило две стрелы, и он пригнулся.

– Кошки! – скомандовал Лютень.

Несколько абордажных якорей с наточенными остриями лап вылетели и впились в борта крайнего судна.

– Тяни! – проорал старшина ладейной дружины, прикрываясь щитом. Борта сблизились, еще немного – и вот они уже стукнулись друг об друга.

– На абордаж! – И волна атакующих с обнаженными мечами и диким ревом бросилась в атаку.

Военное счастье изменчиво, уже торжествующие было победу черемисы сами разом оказались в западне. Большинство их долбленок было потоплено, а со всех сторон место схватки окружали ладьи русских. С первой из них уже, вырубая паникующих лесовинов, ворвались на палубу бронные воины.

– Спасайтесь! – крикнул один, другой лесной воин, и все они, побросав оружие, посыпались за борт. Стрелки русских и подошедших к месту схватки свеев продолжали бить пловцов и в воде. Большая лодка с несколькими гребцами и стоящими в ней воинами попробовала проскочить мимо кнорра Гуннара, но его кормчий подставил борт, и она с треском в него ударилась. Несколько гребцов сиганули в воду, троих прокололи копьями, а двое стоящих на палубе воинов замешкались, и на них накинули арканы.

– Вот почему они вслед за этими в реку не прыгнули, – удовлетворенно проворчал Гуннар, проверяя на пленниках путы. – На них ведь бронька надета, неплохая по меркам лесовинов, и мечи тоже при них, явно не из простых набежников эти молодцы будут.

– Спасибо вам, братцы! – стряхивая кровь с побитой головы, кряжистый дядька поклонился своим спасителям. – Мы уж думали, что не отобьемся от черемисов. Крепко они нас тут в оборот взяли. Окружили со всех сторон челнами, к острову ближе притерли, а оттуда стрелами засыпали. Мы на прорыв было подались, несколько однодревок даже порушили, протаранили, но ход потеряли, и все, они уже на палубы давай карабкаться. Их ведь тьма тьмущая, и лезут, и лезут из реки через борт!

– Ну, ладно, главное, отбились, – участливо кивнул Лютень. – Сами кто такие, куда путь держите?

– Да мы из Торжка, – ответил дядька. – Я купец-суконщик Несмеян, и ладья это моя. А вон та – Радая, он солью торг ведет. Теперь вот поучается, что вел: убили его черемисы. В Булгар мы путь держали. От большого каравана отбились, потому как три дня назад Радайкина ладья на бревно-топляк наскочила. Борт не пробило, но вот течь хорошая пошла. Его-то, конечно, никто ждать не стал, караван дальше ушел, ну а мне как было бросить земляка? Думали, что быстро управимся и своих догоним, ан нет, задержаться пришлось. Пока вот починились, да потом дальше пошли, а тут эти, словно бы стая волков, накинулись. Ох и страху нагнали! Ревут, аки звери лютые, воют, копья-стрелы мечут, ничего ведь не боятся. Голой грудью на наши мечи и секиры кидаются. Жуть!

– Ладно, купец, долго нам здесь стоять не получится, поправь все, что можно, – и Лютень кивнул на залитую кровью ладью. – Уходить всем надо!

– Да поправить-то мы поправим, людей вот мало осталось, – вздохнул Несмеян. – Половину ведь насмерть побили, а вторая вся поранена. Ну да ничего, вниз по течению мы и так за вами пойдем, а как обратно выгребать, это уже в Булгарии будем думать.

* * *

– Значит, говорят, что не стали вслед за остальными в речку прыгать? – переспросил у Гуннара Лютень. – Ну да, хорошая бронька, она ведь шибко тяжелая, – и он постукал по металлическим накладным пластинам. Кольчуга особого плетения, усиленная поверх хорошим металлом. – Такая больших денег на любом торгу стоит. С чего бы ей на простых воинах быть? Видать, лесное начальство вы заарканили.

– Для воинского начальства молоды они уж больно, – разглядывая снятый с пленника меч с нанесенными на него рунами, проворчал швед. – Скорее это дети старейшин или вождей. Ничего, у нас они все расскажут, – и он с каким-то веселым, хищным прищуром оглядел всех сидящих на мокрых досках палубы пленников.