На заре

— Товарищи! — громко бросила в зал Клава. — Сегодня к нам из области приехала Анна Назаровна Соловьева. Она расскажет о своей поездке в Москву на Третий съезд комсомола, где выступал Ленин.

Загремели рукоплескания. Со всех сторон неслись крики:

— Да здравствует Ленин!

— Ура Ильичу!

Клава подняла руку, снова позвонила в колокольчик, но зал все еще дрожал от горячих рукоплесканий.

— Товарищи, товарищи, тише! — призывала Клава. — Нам нужно выбрать президиум из комсомольцев станицы и коммуны.

Из разных концов зала полетело:

— Аминет!

— Леньку Градова!

— Клаву Белозерову!

— Демку Вьюна!

— Гаврилу Мечева давайте!

— Калиту Соню!

— И Виктора Левицкого! — добавил Норкин.

Члены президиума заняли места за столом на сцене. Аминет объявила:

— Слово Анне Назаровне Соловьевой!

Аннушка неторопливо поднялась на трибуну.

— Мне выпала большая честь быть делегатом Третьего съезда комсомола, — начала она. — И я слушала речь нашего вождя — Владимира Ильича Ленина!

Взрыв аплодисментов опять потряс стены зала, и опять раздались крики:

— Слава вождю мирового пролетариата!

— Да здравствует наш Ленин!

С трудом уняв волнение, Аннушка продолжала:

— Делегатом на съезд меня выбрали на фронте. Я направилась в Москву, где второго октября в доме номер шесть на Малой Дмитровке открылся Третий Всероссийский съезд комсомола. Зал заседаний был переполнен посланцами комсомола со всех концов Советской России, и почти все делегаты — юноши и девушки — были, как и я, в солдатских шинелях. У каждого на шлеме, на шапке, на матросской бескозырке и на груди — красные ленты, бантики. Съезд проходил бурно, горячо. Решались очень важные вопросы о коммунистическом воспитании нашей советской молодежи. С большой речью к нам обратился Владимир Ильич Ленин. Он появился в президиуме съезда как-то неожиданно. В зале пронесся шепот: «Ленин, Ленин!» И я увидела его таким, как знала по портретам… — продолжала Аннушка. — А в зале уже творилось что-то невероятное. Все кричали: «Ленин, Ленин! Ура!» Кричала и я. Верите, я находилась в таком состоянии… совсем не понимала, что со мной происходило. Делегаты бросились на сцену. Не помню как, я рванулась вперед и очутилась рядом с Ильичем. Он смотрел на нас ласково, улыбался нам по-отечески тепло, затем вышел на авансцену. Мы запели «Интернационал». Владимир Ильич ждал, пока наступит тишина. Но мы не умолкали, аплодировали ему. Тогда он помахал рукой, достал карманные часы и показал нам циферблат, давая понять, что время не ждет. И сразу стало так тихо, что я услышала стук своего сердца. А Ленин сказал нам негромко, не напрягая голоса: «Товарищи, мне хотелось бы сегодня побеседовать на тему о том, каковы основные задачи Союза коммунистической молодежи и в связи с этим, каковы должны быть организации молодежи в социалистической революции вообще».[801] Я записала эти слова. «Эти задачи молодежи вообще, — продолжал Ленин, — и Союза коммунистической молодежи и всяких других организаций в частности можно было бы выразить одним словом…» Он сделал паузу, как бы обращаясь к нам с вопросом: «Вот вы подумайте, что это за слово…» — Аннушка окинула взглядом зал, словно тоже спрашивая, какое слово имел в виду Ленин.

Демка Вьюн вскочил со скамьи, крикнул на весь зал:

— Ясно, какое! Бить буржуев!

Грохнул дружный хохот.

— Да это целых два слова! — бросил кто-то.

— Тише, товарищи! — подняла руку Аминет.

Аннушка улыбнулась, сказала:

— Тут Владимир Ильич прищурился и произнес «Учиться!..» И это слово заключало в себе весь смысл его речи на съезде. Учиться, учиться и еще раз учиться.

Ее слова потонули во вновь разразившемся громе рукоплесканий. Выждав немного, Аннушка продолжала.

— Когда председательствующий объявил съезд закрытым, мы снова бросились к Ленину. И случилось так, что он взглянул на меня, спросил: «А вы, девушка, откуда приехали?» — «С Кубани», — ответила я чуть слышно. «Ну как у вас, война закончилась?» — спросил он. Я только кивнула головой, так как язык у меня от волнения совсем отнялся. Владимир Ильич улыбнулся, сказал: «Ну что ж, теперь нужно учиться…»

— Эх, и счастливая ж ты! — воскликнул Демка — С самим Лениным балакала.

Аминет обратилась к залу:

— Кто желает выступить, товарищи?

Из глубины зала донесся глухой голос

— И чего здря балакать.

— Что, не о чем говорить? — спросила Аминет — Разве у вас в станице все молодежные дела идут хорошо? — Она обернулась к Клаве: — Как по-твоему, секретарь комсомольской ячейки?

Клава встала, и на ее веснушчатом лице проступил румянец.

— Верно, — сказала она, — Дел у нас непочатый край, и мы должны говорить о них тут, на собрании.

Демка, наклонясь к Леониду, шепнул:

— Гляди, какая шустрая стала.

Клава оперлась кулаком о стол, не спеша начала.

— Все вы знаете, что у нас в этом году лето было засушливое. А отсюда и недород. Зима надвигается, голода не миновать нам. Вот зараз и надо побалакать, как будем бороться с нуждою. Прошу выступать.

— Дай я! — вскочил Леонид, шагнул к трибуне, резко взмахнул зажатою в руке шапкой. — Товарищи! Я знаю, сынку богатея Пилы говорить тут нечего! Ему все ясно. В пузе у него не бурчит!