На заре

— Подсократить бы малость, — предложил Козликин. — Верующие упреют, пока до сути доберутся.

— Нет, нет сокращать не буду! — возразил Забелин. — Чем больше о боге, тем лучше.

Волошко поскреб голый затылок, покрутил головой.

— Все это гарно, други, — скептически заметил он. — Но будет ли толк от этой затеи? Бог и антихрист — это шось неземное.

— Что же вы предлагаете? — спросил Орлов.

— Треба широко пропагандировать среди людей, что за границей зараз готовится большой десант, который немедленно придет нам на помощь, — сказал Ковалев.

— Правильно! — согласился Лаштбега. — Пропаганда должна быть действенной, от нее зависит наш успех.

Забелин начал было спорить, доказывать, что главную ставку надо все же делать на верующих и что воззвание, написанное им, сыграет огромную роль в подготовке восстания на Кубани, но под давлением большинства ему все же пришлось значительно изменить первоначальный текст.

— Ну, теперь, надеюсь, вас устраивает новая редакция? — обратился поп к офицерам.

Орлов поморщился, махнул рукой.

— Не верю я ни во что, господа! Прахом все идет. — Он обернулся к Забелину и спросил — Что у нас завтра, отец Александр?

— Как что? — не понял поп.

— Ну как же, — протянул Волошко. — Про заговены[907] забыли, что ли?

Забелин хлопнул себя по лысине:

— Ну да, конечно! Завтра же заговенье на великий пост. И как я запамятовал?!

— Вот завтра мы и гульнем! — воскликнул Орлов, — А потом видно будет…

XXVI

В первых числах марта, когда с полей сошел снег, банда Белова, оставив пещеру Волошко, двинулась в путь. Впереди на конях ехали Орлов и Ковалев; позади на тачанке Антонина с предводителем шайки, а за ними рысили Лаштбега и Дудов. В самом хвосте колонны поспешал на кобыленке поп Забелин. Ковалев приказал всем прикрепить к папахам пятиконечные звезды, повязать на рукава красные повязки и поднять красное знамя.

Спустились с гор в долину. И тут бандиты увидели на дороге кавалерию. Впереди конницы реяло алое знамя.

— Приготовиться к бою, — распорядился Белов, — но не начинать до моей команды.

— А ну, затянем песню! — предложил Ковалев.

Белов, откинувшись на спинку тачанки, запел:

Там вдали, за рекой.
Загорались огни,
В небе ясном заря догорала.[908]

Десятки голосов дружно подхватили:

Сотня юных бойцов
Из буденновских войск
На разведку в поля поскакала.

Красные конники, не подозревая, что перед ними бандиты, ехали спокойно. Поравнявшись с командиром красных, Ковалев вскинул руку к папахе, крикнул басом:

— Здравствуйте, товарищи красноармейцы!

— Здравия желаем! — отозвались кавалеристы.

— Что за часть? — спросил командир красных конников.

— Действуем против белобандитов и дезертиров, — ответил Ковалев и пустил в намет своего коня.

За ним поскакала вся банда. Оставив далеко позади красную кавалерию, Ковалев похвастался:

— Вот так надо галок бить, братцы!

— А если б они опознали кого-либо из нас? — не смолчала Антонина. — Тогда что было бы?

— Если бы да кабы… — усмехнулся Орлов. — Не думай об этом.

Впереди, в Урупском ущелье, показалась станица.

— Братцы! — сказал Белов. — Перед нами Преградная. Мы должны побывать в ней.

Под самой станицей банде попался навстречу чоновский отряд. Видя красное знамя и звездочки на шапках, чоновцы проехали мимо банды и даже не поинтересовались, что это за часть. Обман Ковалева удался и на этот раз.

— А сейчас начнем действовать! — предупредил Белов свою шайку. — Зайдем вон в тот двор.

У калитки он спрыгнул с подножки тачанки. За ним спешились Орлов, Ковалев, Лаштбега, Козликин и Дудов, направились к хате по дорожке, вымощенной кирпичом. Их в окно увидела женщина, вышла на крыльцо.

— Хозяин дома? — спросил Белов.

— Дома, — спокойно ответила женщина. — А зачем он вам?

— Погуторить хотим! — заявил Орлов. — Зови его.

Женщина заглянула за хату, позвала мужа. Тот, вытирая тряпицей руки, подошел к незваным гостям и, внимательно приглядываясь к незнакомцам, спросил:

— Что вам надобно?

— Да ты приглашай в хату, — сказал Белов, — потом будешь пытать, кто мы и за какой надобностью пожаловали к тебе.

Хозяин положил тряпицу на перила крыльца, указал на дверь:

— Ну, проходьте.

Белов шагнул через порог, за ним последовали офицеры и поп Забелин. Все уселись на скамейках, стульях.

— Ну, как вы тут живете, чем занимаетесь? — начал Белов, не повышая тона. — Гуторят, что скоро казаки начнут рассчитываться с вами за все советские дела.

Хозяин, все еще не понимая, что это за люди, снова спросил:

— Да вы кто будете?

— Мы сыны Кубани, освободители казачества, — заявил Орлов.

Козликин, поправляя дрожащими пальцами усы, воскликнул нетерпеливо:

— Эх, и чего тут в ступе воду толочь, господа офицеры?

— Ты погодь, Парамон Маркелович, — прервал его Орлов. — Человеку надо растолковать, что мы идейные борцы против Советской власти и таких изменников казачества, как он…

— Али ты, может быть, уже не член станичного Совета? — обращаясь к хозяину, прибавил Белов.

— Вишь, дурачком прикинулся, — сказал Орлов.

Хозяин резко встал.