На заре земли русской

Часы до рассвета – самое тихое, самое спокойное время суток. Все ещё спят, утро только-только вступает в свои права, солнце светло-розовой тенью окрашивает серые клочья ночных облаков. На улочках Киева не было ни единой живой души, и, не боясь быть замеченным, один человек вышел с великокняжеского двора и направился к срубу, находившемуся чуть в отдалении. Киевлянин был одет богато, но при нём почти не было оружия, окромя небольшого кинжала с рукояткой, украшенной драгоценными камнями. Лицо его было скрыто капюшоном тёмно-бордового плаща, и черт нельзя было рассмотреть. Добравшись до сруба и оглядевшись вокруг, нежданный гость осторожно постучал в небольшое оконце.

– Всеслав! Княже!

Всеслав проснулся от тихого стука снаружи да от того, что кто-то звал его по имени. Осторожно, чтобы не наделать лишнего шума, князь поднялся и подошёл к окошку.

С улицы тянуло холодом. Рассвет ещё только занимался, небо заволокло серыми тучами, солнце показалось, сверкнуло алым и скрылось, похоже, сызнова собиралась метель. Предутренняя тишина скрыла все звуки, намекающие на жизнь в городе. Полоцкий уже подумал было, что ему почудилось, как вдруг его окликнули снова.

– Княже, слышишь меня?

– Кто там? – настороженно переспросил Всеслав. По ту сторону послышался какой-то шорох, что-то упало, кто-то тихонько ругнулся. Пришедший так и стрелял быстрыми, живыми глазами по сторонам, боясь быть замеченным. Убедившись, что кроме Всеслава, его никто не слушает, он заговорил быстро, торопливо, проглатывая окончания слов.

– Я Богдан, стольник князя великого. Мы виделись с тобою в Полоцке – помнишь?

– Да, – Всеслав узнал киевского посла, храброго молодого человека с огненным, необычным для славян цветом волос.

– Ох и шуму ты наделал по городу! – продолжал Богдан. – Все только о тебе говорят, Изяслава Ярославича ругают… Половцы рыскают по степи, на пограничные уделы набегают, точно волков стаи. И про то молва, не хочет-де Изяслав защищать нас, он сам боится, раз я слышал, что он скрыться собрался в Польшу с женою!.. А есть те, кто тебе верен, они сказывали, что ты мог бы постоять за Родину нашу. И мы им более верим, отдали бы свою жизнь в руки твои. Подожди, княже, освободим тебя!

Из сбивчивых, поспешных речей Богдана Всеслав понял достаточно. Не только подлец старший Ярославич, но и трус к тому же – бежать хочет на чужую сторону, свои земли бросить, лишь бы от опасности подальше. И мелькнула добрая мысль: не забыли Всеслава люди его, помнят о нём, это и хорошо. А свобода… Что ж, может, и удастся как-либо покинуть эту проклятую темницу, где не то что жить – дышать полной грудью не получается.

– Кто-то тебя прислал? – спросил Всеслав у молодого стольника, ждавшего какого-то ответа на слова свои. Услышав этот вопрос, тот будто обиделся, даже лёгкий румянец вспыхнул на щеках его.

– Сам пришёл. Аль не веришь? – ответил он вопросом на вопрос, снова оглядываясь по сторонам, но тут, верно, кого-то заметил, потому что быстро отскочил от оконца, не дожидаясь ответа, и напоследок прошептал:

– Идут сюда! Прощай, княже, храни тебя Господь!

Смутные чувства всколыхнулись в душе Всеслава. Уставший от неизвестности, он, однако, не собирался верить первому встречному, пускай даже этот человек отнёсся к нему хорошо. Он отлично помнил Богдана – весьма вспыльчивого молодого человека, храброго в бою и робкого с людьми. В душе своей Всеслав был действительно благодарен Богдану за этот нежданный приход его, но сказать тому спасибо не успел.

Димитрий тоже проснулся и, подложив кулак под щёку, смотрел на Всеслава, не говоря ни слова. Князь замечал, что с каждым днём Димитрий становился всё тише, всё молчаливее, всё реже заговаривал он с ним и всё больше лежал или сидел, обхватив колени руками и глядя в одну точку. Всеслав сперва пытался его разговорить, растормошить, но и сам он был не в лучшем положении, поэтому скоро бросил эту затею.

– Что он хотел от тебя? – спросил юноша, очевидно, невольно подслушавший разговор.

– Не понял я особенно, – задумчиво отвечал Всеслав. – Говорит, угроза Киеву из степи, а Изяслав не хочет оборонять границы.

– А ты при чём?

– При том. Богдан считает, что я мог бы встать во главе защиты города. Но… Ты сам понимаешь, почему нет, – ироничная улыбка слегка тронула опущенные уголки его губ. – Нас с тобой ещё не забыли. Значит, покуда есть надежда.

– Нет никакой надежды, княже, чего ты ждёшь? – каким-то раздосадованным и в то же время равнодушным тоном произнёс Димитрий. – Али посмеет кто против Киевского пойти? Ты сам мне говорил, что все они…

С этими словами Димитрий махнул рукой и замолчал теперь уже надолго. Настроение Всеслава, немного приподнятое недавним разговором со смелым незнакомым стольником Изяслава, вновь испортилось. С юных лет он привык надеяться только на себя, но теперь, оказавшись в безвыходном положении, он был бы рад помощи со стороны, которой ожидать пока что не приходилось.