На заре земли русской

Сменяли друг друга дни, ставшие длиннее, вот уже таял снег под лучами едва пригревающего, словно только проснувшегося, солнца. Гудел, ломался с треском и грохотом лёд на Днепре, Двине, таял на мелких лесных речушках. Серый, грязный снег понемногу сходил, обнажая коричневые прогалины и голубые первоцветы. Уже ощутимо было присутствие весны – ещё совсем робкой, несмелой, но всё-таки нежной и цветущей. Время казалось бесконечно долгим для Всеслава и Димитрия. Никаких изменений в их положении не предвиделось, об освобождении своего соперника князь Изяслав и не думал, несмотря на предостережения о том, что в одиночку ему против внешних врагов не выстоять. Изредка Богдан рассказывал о происходящем в уделе: об общем недовольстве народа, об угрозе, исходящей из степей, о дипломатической неудаче князя Киевского – мол, византийцы на стороне Всеслава, об этом ему когда-то ещё Димитрий сказывал. Но однажды Богдан пришёл не просто так: обыкновенно он говорил с Всеславом и Димитрием через окно, а тут ему открыли дверь.

– Изяслав Ярославич велел позвать тебя, – Богдан спустился в подземелье, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Не заметив выбитых ступеней, он споткнулся и с трудом удержал равновесие, схватившись за стену.

– Византийский посол хочет видеть тебя, ему надо перемолвиться словом с тобою.

Пока он говорил, Всеслав, не отвечая ни слова, смотрел на него. Они виделись чуть более полугода тому назад ещё в Полоцке, и Богдан с тех пор почти не изменился. Всё такой же: молодой, улыбающийся. Рыжий. Перебирает пальцами во время разговора – волнуется. Без лишних вопросов князь пошёл за ним. Яркое, чуть заметно пригревающее солнце на фоне чистого прозрачно-голубого неба слепило глаза; в воздухе витал аромат весны, иней под ногами с хрустом рассыпался мелкими льдинками. Всеслав почти отвык от окружающего мира и природы, не заметил, когда зиму сменила весна, когда начал таять снег, вернулись и засвистели на разные голоса птицы. А ведь ранее всегда с приходом весны сердце его заполняла тихая, светлая радость. Он любил весну, время, когда всё вокруг просыпалось и возвращалось к жизни после холодов, но на сей раз не принесла весна счастья на своих лёгких крыльях, лишь разочарование: почти целый год потрачен впустую, неизвестно ещё, сколько времени так пройдёт...

За несколько минут до этого Богдан зашёл в покои Изяслава, не дожидаясь, пока тот сам позовёт его.

– Городу нужна защита, княже! Люди не вооружены, охраны нет!

Изяслав, хоть в то время разговаривал с византийцем Аврелием о том же самом, был недоволен тем, что стольник перебил его. О вооружении своих он не думал в надежде на то, что на помощь прибудут византийские войска. Конечно, Василько не раз намекал ему о том, что надо бы собрать дружину и обеспечить городу хорошую защиту. Аврелий заинтересованно взглянул в сторону вошедшего юноши, а тот, заметив постороннего человека, смутился, скрестил руки на груди и остановился в ожидании ответа.

– Всем оружием ведает воевода Степан, – как можно более спокойно ответил князь Изяслав, и в этом его спокойствии чудилось безразличие. – К нему и поди со своим челобитьем.

– Это необходимость, княже, я ведь не для себя прошу! Только ты можешь сейчас встать во главе обороны Киева! – воскликнул Богдан, теряя терпение. Аврелий, до сего момента не вымолвивший ни слова, вдруг отодвинул нетронутый кубок вина и поднялся из-за стола. Казалось, его вовсе не интересует вопрос, который обсуждает с ним Киевский, и в деле, с каким пришёл Богдан, он заинтересован более.

– Император Константин Великий обещал выделить вам войско, но лишь в случае, если у вас самих будет таковое. Полагаю, вы понимаете, что просто так своих людей император вам не отдаст. Я хочу поговорить с князем Полоцким, – после этих слов византийца Изяслав нахмурился, меж его тонкими бровями легла складка, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Большого труда ему стоило удержаться от грубости в адрес посла или отказа тому. Князь в свою очередь тоже встал из-за стола, медленно прошёлся от окна до двери и обратно. Стольник его про себя молился, чтобы он дал своё согласие.

– Что ж, Богдан, – наконец промолвил князь Киевский, обратившись к молодому человеку, до сих пор стоявшему молча. – Приведи Всеслава сюда. И кликни Василия, я без него... Ладно, иди.

Изяслав отчего-то постыдился закончить фразу и признаться в том, что без своего верного пса-дружинника он как без рук. Ни одно решение касаемо внутренних дел города он не принял без Василька, и теперь не хотел обходиться без него. Коротко поклонившись, Богдан вышел, и, стоило его шагам стихнуть в вечерней тишине, как вошёл Василько. Склонился дважды, перед послом Аврелием и перед Изяславом, коснулся губами руки князя и замер в ожидании начала разговора.

– А ведь я Богдана за тобою послал, – усмехнулся Изяслав, мельком оглядывая молодого дружинника. – Что это с тобой, поменялось что-то, не пойму?

– Волосы уложил иначе, – Василий едва сдержался от того, чтоб не расплыться в улыбке, сочтя замечание Киевского за комплимент.