На заре земли русской

– Не до вас сей день. Расхворалась она, худо ей совсем, ума не приложу, что приключилось.

Она любила Злату за её доброту и ласковое отношение, и каждая печаль её отзывалась чуткой Желане, как своя. Ещё утром Злата чувствовала себя почти хорошо, а сейчас, ближе к ночи, пожаловалась на слабость и жар. После недолгих уговоров Желане удалось отправить девушку в постель, и теперь, когда та почти уснула, хотела выпроводить не вовремя пришедших дружинников до следующего дня. Однако Злата не спала; услышав негромкие, приглушённые голоса за дверью, она поднялась и вышла из горницы.

– Да я ж тебе велела спать, – всплеснула руками Желана. Девушка устало улыбнулась ей.

– Мне лучше, правда. Что за дело у вас?

Всеслав пересказал ей суть недавнего разговора. Она слушала, попутно рассматривая притихшую ведунью. На первый взгляд во внешности старухи не было ничего примечательного, только в глазах её, когда-то ярких, голубых, а теперь чуть выцветших и посветлевших, крылось что-то, чего нельзя было понять, какая-то тайная хитринка. Старуха, в свою очередь, тоже с интересом разглядывала девушку. Взор у неё был какой-то цепкий, тяжёлый. Ненадолго встретившись с ведуньей взглядом, девушка опустила глаза… и вдруг начала медленно оседать на пол. И упала бы, если бы чьи-то крепкие руки не подхватили её. Будто откуда-то издалека ей послышался встревоженный голос Всеслава:

– Да что с нею?

– Твоё дело?! – напустился на ведунью вспыльчивый Радислав. – Чего ты там своим травам про неё нашептала? Говори!

Старуха испуганно воззрилась на него. Всё её лицо, изборождённое глубокими морщинами, выдавало страх и непонимание.

– Так я ж её вижу в первый раз, да и на что мне её нездоровье? – раздался её негромкий, скрипучий голос. У Желаны, всё это время стоявшей подле Добронега, похолодело внутри от этого голоса, и она схватила дружинника за руку. Тот молча сжал её влажную от волнения ладошку.

– Не трогайте её сей день, – сказал Всеслав, задумчиво вглядываясь в побледневшее лицо Златы. – Поправится, тогда будет видно.

К утру девушке стало лучше. Жар прошёл, голова болеть перестала. У её постели всё так же сидела Желана с шитьём – молча, что было для неё необычно. Увидев, что Злата проснулась, она вскочила, отложила в сторону работу, улыбка появилась на её лице.

– Доброго утра, – защебетала она. – Тебе лучше?

– Да, – улыбнулась в ответ девушка. В окошко заглядывало весеннее солнце, только-только начинавшее пригревать, и деревянный пол был тёплым.

– Ведунья, та самая, которую вчера отыскали, к тебе просилась, да я не пустила, – продолжала Желана, но Злата перебила её:

– Чего ж не пустила? Пусть войдёт. Только я сперва оденусь…

Желана кивнула и поспешно выбежала звать старуху – мол, дала своё согласие княгиня, позволила прийти к ней. Когда она скрылась в длинном коридоре, Злата собрала постель, умылась из кувшина, надела платье, мимоходом подумав, что хорошо бы вышить узоры-обереги себе и Всеславу на одёже. Волосы за ночь растрепались, и Злата, неторопливо проводя по прядям частым гребнем, подметила, что отросли они с лета, подровнялись после спешной, неумелой стрижки, да потемнели даже. Ну вот, как и не славянка, подумала девушка с грустной улыбкой. Все подружки светленькие – и Желана, и Красимира, и Любушка – та и вовсе будто солнцем освещённая, – а Злата тёмненькая. Подойдя к высокому окну, девушка открыла его навстречу новому дню, протянула руки к золотым лучикам робкого весеннего солнца. Свежесть и нежная прохлада ворвались в горницу, дышать стало легче, даже румянец появился на бледном, за последнее время отчего-то осунувшемся лице девушки. На дворе стоял, держа под уздцы коня, дружинник Добронег и всё оглядывался на окна княжеского терема, точно ждал кого. Злата тихонько улыбнулась – она-то знала, кого он ждёт, кого высматривает. Оборотившись в очередной раз и увидев глядевшую в окно молодую княгиню, Добронег махнул ей рукой и поклонился в пояс. Злата кивнула ему в ответ.

Дверь без скрипа отворилась, и вошла старуха, та самая, с которой был разговор намедни, в сопровождении взволнованной, нетерпеливой Желаны. Указав путь ведунье, Желана замерла у порога, крутя в пальцах кончик косы, спросила:

– Позволишь мне уйти? Я быстро!

– Беги, – улыбнулась девушка. – Не торопись. Мы потолкуем пока.

Желана коротко поклонилась в благодарность и выскочила за дверь. На лестнице послышались её лёгкие, торопливые шаги, а потом, выглянув в оконце ещё раз, Злата увидела, как Добронег пошёл ей навстречу, подхватил на руки и покружил.

– Как имя твоё, матушка? – спросила она ведунью, до тех пор сидевшую недвижно.

– Да какая я тебе матушка? Мне ужо восьмой десяток пошёл. А ты молодая, сколько тебе зим-то?

– Двадцатая минула, – ответила девушка, опустившись на край постели напротив старухи. – Как говорить с тобою, коли имени не знаю?

– Зоряной звали, – ответила старуха. – И ты, детка, зови…

– Сказывали мне, что тебе чародейство ведомо, так ли? – спросила Злата, мельком бросив взгляд на витой пояс гостьи, увешанный всевозможными травами и корешками. – Что умеешь, расскажи.