На земле московской

Катя с Ниной взяли заступы и присоединились к копающим. Им хотелось сделать ров таким глубоким и широким, чтобы ни один вражеский танк не одолел его.

К трем часам дня у подруг на руках вспухли мозоли, а спины нестерпимо ныли. Вот тебе и рабочие от станка: в каждом деле, получается, необходим свой навык!

На обед разжились у бойцов горячим кипятком, кружками и, сложив бутерброды в общее пользование, расселись тесным кружком.

И тут налетели стервятники. Они двигались по замкнутому кругу. Неистово выли моторы.

Бойцы немедленно открыли ружейно-пулеметную стрельбу по ним, а секунду спустя заговорили зенитки. Бомбардировщики в беспорядке стали разлетаться, а один из них задымил, пошел книзу.

Катя лежала с кем-то рядом лицом вниз, лишь изредка поднимая голову. Через несколько минут все было кончено, и над лесом установилась тишина. Человеческие голоса, треск сучка под ногой теперь звучали преувеличенно громко.

— Все целы? — спросил Седов, очищая ватник от земли. — Поздравляю вас, товарищи, с первым боевым крещением…

Тетя Лиза, ворча и охая, вылезла из-под груды хвороста, который она в страхе навалила на себя. Катя подбежала помочь ей.

— Что ж делается, девонька, какую силу взял, враг нечистый. Среди бела дня разбоем занимается. Глянь-ка, Катя, — вдруг проговорила она дрожащим голосом, поводя головой в сторону, и тотчас страшно вскрикнула: — Ой!

Катя посмотрела по направлению ее мутного, полного ужаса взгляда. У сосны на земле, прислонясь спиной к стволу, сидела, вытянув ноги, светловолосая девушка в черном бобриковом пальто. Очень бледное лицо ее было неподвижно, глаза широко раскрыты.

— Тоня! — крикнула Катя, узнав станочницу с соседнего участка. Девушка не отозвалась, продолжая сидеть все в той же позе.

На мгновение Катя будто приросла к месту. К ним бежали со всех сторон, и, по примеру Данилы Седова, мужчины снимали шапки.

Военный врач осмотрел девушку. Нигде ни малейшего следа ранения, и лишь в затылке под запекшейся от крови прядью волос малюсенькое от осколка отверстие. Через него и проникла смерть. А Тоня была будто живая, в легком обмороке. Откинутая рука ее, когда поднимали с земли, разжалась, и все увидели на ладони свежие мозоли и набухшую синюю жилку там, где обычно щупают пульс. В жилке, казалось, все еще теплилась кровь.

Обратно на Москву электрички не шли в этот час из-за поврежденного бомбой пути. Вечерело. Решили отправиться пешком по шпалам до следующей станции, пока не восстановят движение.

Лес грозно шумел по сторонам, и смутно белели телеграфные столбы. Черные облака проворно плыли на густо-синем фоне неба, изредка наталкиваясь друг на друга, и тогда на земле становилось темнее.

Катя шла, измученная навязчивой мыслью, что их стало меньше на одного человека… А тут еще тетя Лиза плакала в голос с причитаниями, поминая Тоню!

— Елизавета Силовна, ты же мужественная женщина, — пробовал успокоить ее Данила. — Побереги себя, впереди ведь целая смена за станками. И за Тоню нам сегодня нужно отработать…

Среди ночи в цех прибежала Тонина мама, высокая красивая женщина, и долго стояла с окаменевшим без слез лицом у станка дочери, за которым впервые никто не работал.

Маленький флажок черного крепа, воткнутый кем-то в шпиндель, был виден издалека. Мимо него шли и шли рабочие соседних цехов с белыми астрами в руках из заводской оранжереи. Вскоре весь станок, будто памятник, был завален цветами.

У Кати от усталости временами кружилась голова и клонило прилечь вздремнуть. На кого ни взглянешь — покрасневшие от напряжения глаза, постаревшие лица.

Кто знает, сколько еще впереди таких ночей и дней в цехе?

Глава 6

— Вот что, Катя, я еду, — решительно заявила однажды бабка, собирая вещи. — Наденьку жалко, напугаем еще девчонку и с едой ей тут плоховато стало…

Аграфена Егоровна не любила брать в дорогу много вещей, — и все же, несмотря на тщательный отбор, получилось два чемодана. Багаж для них с Катей весьма большой. Пришлось искать машину. Катя остановила пустую «эмку», попросила довезти к Савеловскому вокзалу. Шофер заломил с нее сто рублей. Катя согласилась, попросив при бабушке не говорить о цене. Парень обещал. Но не успели они погрузиться, как он потребовал деньги.

— Сто рубликов платите сейчас. Я завсегда со всех получаю наперед!

Бабка так и ахнула.

— Да ты что, деньгам счет потерял?

Пошла перебранка, шофер отказывался везти их. Катерина отдала ему сто рублей, и они поехали. Настроение у Аграфены Егоровны испортилось, и она ни слова не проронила всю дорогу.

Наденька сидела на коленях матери присмиревшая, уткнувшись лобиком в стекло.

Вокзал поразил многолюдием. Всюду, где только можно было, лежали и сидели женщины, дети, раненые бойцы из госпиталей. Катя с бабкой едва успели поставить вещи, как вой сирены заглушил вокзальный шум. Дежурные заторопили спуститься в бомбоубежище. Катя с тревогой подумала: «Не уйдет бабушка от вещей», А она, словно отгадав ее мысли, сказала:

— Ну пошли, Катенька, вещи целы будут, кругом военные, этот народ надежный. Что делает враг проклятый… Надю-то не урони.