На земле московской

Катя села и принялась выкладывать свои горести о Славе, хотя здесь, кажется, все уже знали о нем.

— Снайпер он у вас, — вздохнув, неопределенно протянул Григорий Петрович. — А у нашего Виктора глаза от книг сдавать стали. Зачитался малый! Очки ему выписывают от большой близорукости.

— Отца у Славки нет, похлопотать некому, оттого и посылают, — видя расстроенное лицо Кати, брякнула, не выдержав, Валентина Степановна, пренебрегая сердитыми знаками мужа. — Может, ты, Петрович, за парнишку словцо замолвишь?

— Нет, вы видели такую малахольную? — прорычал старший Лунин, резким движением отодвигая от себя стакан на блюдечке. — Сама на сына наговаривает. Ни за что ни про что в беду с ней попадешь! На завод Виктора требуют, он курсы электриков закончил. Там он нужнее…

Катя встала, не желая ввязываться в семейную перебранку. Из окна, очень кстати, было видно, как Аграфена Егоровна за ручку с Наденькой, одетой в вишневое пальтецо и белую шапочку, подходили к калитке палисадника.

Глава 9

Виктору Лунину не долго пришлось работать на заводе у станков, где его не особенно устраивали вечерняя и, главное, ночная смены. Днем не уснешь, как следует, а потом вечером даже книгу раскрыть нет мочи. Конечно, со временем он, наверно, привык бы, как все привыкают, а тут такой случай.

На предвыборном цеховом комсомольском собрании Виктор попросил слово и выступил с критикой недостатков работы комсомольского бюро. Начал он с оговорки, что он-де в почетном рабочем коллективе без году неделя, но на свежий глаз, как говорится, виднее…

Красноречия Виктору не занимать, а наблюдения его были правильные и предложения дельные. Присутствующий на собрании инструктор райкома комсомола смотрел на него и слушал с удовольствием. Парень бравый, умница, отец работает здесь же на заводе — прямо рабочая династия! — и посоветовал выдвинуть Лунина не в члены цехового бюро, как хотели, а в заводской комитет комсомола.

Через две недели после памятного собрания Виктор распрощался с цехом. Он и ликовал в душе, и чуточку огорчался: он был заместителем, а секретарем хотя бы парень, так нет — девушка, и до того не видная. Виктор мысленно поморщился, окидывая взглядом фигуру Лиды.

«Влюбится, чего доброго, в меня, не расхлебаешь истории…» И он решил держаться с ней в строго официальных рамках.

— Виктор Лунин.

— Лида Нечаева.

— Здравствуйте, товарищ Лида, значит, нам работать вместе. — Он сел за свой стол спиной к окну. Затем встал и выглянул в него. Трамвайный путь, жилые корпуса, люди на тротуарах выглядели со второго этажа совсем по-иному, нежели с первого, в цехе. Он был как бы вознесен над ними, — так символически воспринял Виктор свое переселение наверх.

Отец дома чуть было не задушил сына в объятиях.

— Я знал, я с детства предсказывал тебе большое плавание. В девятнадцать лет секретарь комитета огромнейшего завода!

— Не секретарь, папа, а заместитель.

— Все равно, не велика разница. Мечи, мать, на стол все довоенные припасы. У нас в доме праздник!

Ночью он шепотом растолковывал жене преимущества Витенькиной работы: сегодня замсекретаря комитета, завтра — секретарь. А там и до парткома рукой подать!

Виктор стал коротко подстригать свой блондинистый чуб, пусть не столь красиво без него, зато скромно и деловито, как и подобает вожаку комсомола. Работы он не боялся, только бы не ошибиться в чем. Что же касается зазнайства или других каких пороков — этого он не допустит при своем-то уме!

В первую ночь он долго не спал, все ходил по комнате, и думал, что главное в его работе, что выделить в первую очередь?

«Фронтовые бригады — вот главное», — уже засыпая, подумал Виктор и увидел себя в комитете комсомола за длинным столом с бригадирами по обе стороны…

В электричке проверяли пропуска едущих в город, и Виктор, с затаенной гордостью, предъявил свой круглосуточный. Старый контролер с бородкой внимательно изучил пропуск, а затем посмотрел на его обладателя уважительным, как показалось Виктору, взглядом.

В комитете комсомола в этот утренний час никого еще не было из посторонних. Была одна Лида в неизменном, ручной вязки, черном свитере и в серой суконной юбке. На заводе хотя и топили, но еле-еле.

Виктор ошибся насчет Лиды, ни о какой влюбленности не могло быть и речи. Лида была замужем и к нему, своему заместителю, относилась несколько покровительственно.

Работала секретарь с увлечением, — и в этом смысле опять Лунин ошибся: какая разница — парень или девушка во главе, было бы у кого поучиться!

Они поздоровались за руку и разошлись по столам, тотчас уткнувшись в газеты.

— Прочитал на второй странице, что делает фашистское офицерье? — прервала молчание Лида, приподнимая голову. — Поместья себе в России распределяют. Какая самоуверенность.

По утрам, как правило, секретарь с заместителем набрасывали план работы на день, чтобы, по выражению Лиды, не заедала текучка.

Отложив газеты, Виктор поспешил рассказать о своем предложении: взять комитету комсомола под особую опеку молодежные фронтовые производственные бригады.