Nabat_1

— Есть. Голубоватое свечение указывает на избыток элек­трического заряда в слабом электрическом поле. Так перед грозой в воздухе пахнет озоном. Если такой заряд направ­ленного действия, происходит разряд и в обратном направ­лении. Примерно как происходит выброс газа при выстреле гранатомета. Хуже, когда такой разряд отклонился. Тогда происходит эффект пробоя обмотки конденсатора...

— Не усердствуй, Святослав Павлович, — понял его Во­ливач и подобиделся. — Что еще по существу?

— В контрольном докладе за прошлую неделю сделан вы­вод: сползание части острова Хонсю в море напрямую связа­но с происходящим в Зоне.

Воливач быстро переглянулся с Гречаным.

— Вот, — сказал Воливач, — мы тут голову ломаем, а Бехтеренко давно решил глобальную проблему.

— Это не я, это подчиненные.

— Умничаешь? — выражал неудовольствие Воливач. Ра­зумеется, в Японии станет известна истинная причина их тра­гедии, и приятный планчик привлечения японских денег может провалиться, не начавшись. Махнув рукой на конспи­рацию, Воливач спросил прямо при Бехтеренко:

— Как выкручиваться будем?

— А зачем выкручиваться, Виктор Вилорович? — спро­сил Гречаный. — Давай временно придержим отчет, ничего, мол, не знаем.

— Но знаем же! Наш недогляд!

— Не наш, а общий. Зона — общечеловеческая беда. О ней знали все, только, подобно кроликам с морковкой, грыз­ли и отмалчивались, авось Россия провалится к бениной маме в эту Зону, а мы с морковкой останемся. Мне смысл ясен: в Зоне производят эксперименты с би-кварками и что-то нара­ботали. Я прав, Святослав Павлович?

Бехтеренко кивнул и добавил:

— Счетчики на всех уровнях вокруг Зоны показывают ми­зерную радиацию, хотя две недели назад в десятикилометро­вом поясе их зашкаливало.

— Обождем с ответом, — сделал заключение Гречаный. — А с Зоной надо связаться и сказать, каким образом их экспе­рименты сказались на бедных япошках.

— Согласен, —- поддержал его Воливач. — А ты, Свято­слав Павлович, больше не скрывай от меня таких сведений. Сразу ко мне.

— Мы с вами уже месяц не встречаемся, Виктор Вилоро­вич. А в письменном виде вы распорядились экстраординар­ные сообщения не посылать. Я звонил вам. Вы сказали — некогда, — неторопливо выгородил себя Бехтеренко. Воли­вач хотел вспылить, дескать, он весь в мыле, а подчиненные полеживают, но министр внутренних дел имел наготове от­резвляющее сообщение:

— Уровень воды в Байкале понизился после японского землетрясения на тринадцать миллиметров и ежесуточно опускается на два миллиметра.

Воливача поразила немота, а Гречаный привстал в кресле:

— Зато оживились ключевые воды по всей Сибири. Во­дичка сласть какая...

— Сознательно издевается, а? — повернулся к Гречаному Воливач и потом к Бехтеренко: — Ты, Святослав Павлович, отправляйся с глаз моих, но орден я тебе дам.

— И на том спасибо, — хмыкнул Бехтеренко в кулак: Раз­вернулся и направился к двери. Гречаный крикнул вслед:

— И звание войскового атамана от меня лично!

Бехтеренко развернулся, поклонился, снова четко развер­нулся и без слов вышел.

— Видишь, какой аналитик вырос? — сказал Гречаный Воливачу насмешливо. — Судских школа... А ты твердил: оперативник...

— Да, круто изменился, — почесал затылок Воливач и опять досадовал про себя, что не сманил Бехтеренко на свою сторону.

Через сутки Бехтеренко докладывал: из Зоны пришел от­вет, что японское землетрясение произошло не по вине их экспериментов, а из-за аналогичных в Лос-Аламосе — эф­фект пробоя обмотки конденсатора, а непосредственно их опыты закончились благополучно еще полгода назад, о чем они ставили правительство России в известность. Тогда это выразилось слабыми подземными толчками в Приморье и на Курилах. В Зоне меры предосторожности соблюдают, чего не сделали в Штатах. Просили также на высоком уровне вы­разить протест Соединенным Штатам за скороспелые экспе­рименты. Сначала они стоили американцам расширения озоновых дыр, теперь пострадали другие.

— Зажрался народец, — позлорадствовал Воливач, вы­слушав доклад Бехтеренко. — Как там в Библии, Святослав Павлович? — и Бехтеренко охотно процитировал:

— «Пойдем, я покажу тебе суд над великой блудницей, сидящей на водах многих; с нею блудодействовали цари зем­ные и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле...»

— Да имеющий ухо услышит, —- подхватил Воливач. — Бездуховная она вся, эта Америка. Треску много о демокра­тии, а толку-то? Привыкла садиться на ежа чужой задницей, а тут поджарила собственную — обломчик вышел. Помнишь, Святослав Павлович, сколько шума было, что фреон вино­ват в озоновых дырах? — Бехтеренко кивнул. — Даже ре­бенку понятно, что озон стягивается перед электрическим разрядом! — выпалил Воливач и только потом сам удивился своим гениальным предположениям.