Nabat_1

Кто бы мог подумать, что Пармен отходит ко сну и не творит молитвы!.. В узкой келье стол, стул, кровать деревян­ные, тюфяк тощеват и одеяло солдатское, лампадка да икон­ка с едва различимым от копоти ликом. Ни Библии, ни требника. Чернец Пармен никогда ничего не заучивал и не запоминал так, как принято везде — от сих до сих. Он про­читывал нужное и сопоставлял с другим прочитанным. Зато в любое время суток мог ответить, кому принадлежат произ­несенные слова, однако спросить — слов этих не повторит. От большого соблазна грызть сухой ржаной хлеб он перио­дически страдал язвой, стоически излечивал ее травами в Чуд­ском монастыре, чтобы через полгода язва открылась заново. Не было у Пармена страстей, а страстишки отсутствовали по причине недоразвитой мошонки, из-за этого недуга он еще в молодости отказался от прихода, позже от сана, снискал на­говоры о юродивости, а потому, что разуверился в Христе, неспособном излечить его недуг. А чтобы слабости не испы­тывать, выучился древнему русскому искусству обороны, несмотря на мошонку недоразвитую и язву. Присмотрел его усопший патриарх еще архиереем, да так и возил с собой, как возят книжку со многими необходимыми сведениями. Не толковый словарь, а записную книжку.

Дружбу с братией Пармен не водил, заговаривал с тем, на кого указывал владыка. Презирающие чернеца растворялись вокруг невидимыми, уважающие отшельника приходили сами.

Одного из таких Пармен просил созвониться с генералом Судских о встрече. Наутро встреча должна состояться, и Пар­мен спокойно выспался без молитвы, умылся в келье из медно­го тазика, пеше добрался до метро. Ржаной сухарик припас на потом, чтобы вознаградить себя за обременение мирски­ми заботами.

Судских просьбе Пармена не удивился, не раздумывал о причинах. По прежней работе он был наслышан о чернеце, которого выделял сам патриарх.

Пармена проводили на второй этаж коттеджа. Домочад­цы уехали проведать сына Судских в Петрограде, и внуков чернец не испугал.

Судских встал навстречу гостю. По глазам монаха он по­нял, что визит особенный. Пахнуло запахом, который сопро­вождал Судских все годы в коме. Он не боялся визитера, какой ни мрачный вид был у того. Держался гость с достоинством, несмотря на худосочную фигуру.

«Тогда ему есть что сказать важное», — отметил Судских.

Пармен заговорил первым, и Судских не успел пригла­сить гостя на веранду. Да и гость не хотел, видно, мирских соблазнов. Стал вкопанным у дверей, так и началась беседа у порога.

— Исполняя волю усопшего владыки, хочу поведать его наказ, — сказал он неторопливо. — Вот знак облеченности моей...

До этих слов Пармен держал руки перед собой в рукавах сутаны. Он вынул левую и выставил перед Судских ладонь.

«Так я и знал, — увидел Судских «веди» с острой верхуш­кой. — Ключ архангела Михаила. — Мельком он вспомнил, что когда-то Орион до катастрофы имел точно такую форму. — Важный посланец...»

Пармен убрал ладонь в рукав сутаны и продолжил:

— Владыка завещал мне оберегать вас в миру. Всевыш­ний доверил вам меч свой...

Судских хотел возразить, не нравились ему многозначи­тельные высказывания, сродни комплиментарности, отчего он чувствовал неловкость, но взгляд гостя настойчиво про­сил слушать и верить ему.

— Владыка завещал мне способствовать тем, кто возве­личивает Русь, где бы он ни был.

Судских слушал учтиво и молчал учтиво, как ученик.

— Угодно будет Лебедю спросить что? — закончил Пар­мен неожиданно для Судских.

— Прежде всего спасибо за визит и заботу, — ответил Судских первое, пришедшее на ум. Теперь выжидал монах.

— Хватит ли нести такую ношу? — передал ему вопрос Судских.

— Что вам подсказывают раздумья? — парировал искрен­ний монах.

Пришлось высказываться:

— Они подсказывают следующее: относясь с должным ува­жением к Православной церкви, я не могу довериться арха­ичности ее взглядов. Лучше будет каждому делать свое дело.

Монах не спускал с него вдумчивых глаз.

— Принимая помощь Православной церкви, — продол­жал Судских, — я должен буду служить ей, вынося на пер­вое место.

— Вы нашли другое пристанище своей душе? — спросил Пармен, не размыкая рук в сутане.

— Я верую в Бога и ни одной религии не приемлю.

— Я такой же, — неожиданно для Судских вставил мо­нах. — Хотя и нахожусь в лоне Православной церкви. Подоб­но чернокнижнику Момоту, который преуспел во многих культах, силен безмерно и пришел на помощь ратианам.

— И я пришел им на помощь, — испытующе смотрел Суд­ских, монах отвечал таким же взглядом.

— Вот и достаточно для начала. Вы и я поняли наказ вла­дыки, — бесцветным голосом подвел итог Пармен.

— В чем будет заключаться ваша опека? — откровенно спросил Судских. Обиняков достаточно.