Набег

Хареку в доме Шулиги было хорошо. Его руки тосковали по веслу и мечу, ему не хватало запаха крови, шума веселых пирушек и плеска волн под днищем надежного драккара, но он нашел иные уте-хи. Несколько раз Айша видела, как Харек уходил в лес за деревню, а за ним гуськом топала ватага деревенских парней. Все — с палками в руках. Воз-вращались они под вечер — разгоряченные, вполго-лоса обсуждающие какие-то «удары и выпады». По-тирали ушибленные места, прощаясь, на воинский манер хлопали друг друга по плечам, проскальзыва-ли в темноте серыми тенями, скрывались в притих-ших после дневных трудов избах. Однажды Айша заметила среди них Гурта. В тот вечер Гурт исчез вместе с берсерком и вернулся уже к закату. На его лбу красовался синяк, на щеках виднелись следы по-та, штаны были темными от грязи.

— Откуда? — заметив синяк, поинтересовалась Айша.

— Упал, расшибся, — радостно поведал Гурт и от-правился на двор умываться.

Сам Харек появился к полуночи. Довольно насви-стывая, вошел во двор и наткнулся на сидящую у во-рот Айшу. Заметив берсерка, болотница встала.

— Что высиживаешь? — поинтересовался Харек. Ухмыльнулся: — Иди спать. Скоро большой праздник.

Он имел в виду свадьбу Саты. Вся деревня гото-вилась к прибытю гостей: шили наряды, выменива-ли у проходящих мимо торговцев новые украше-ния — фибулы, бусы, нашейные ожерелья и брасле-ты. Уже прибыли два корабля лютичей (Лютичи — древнее племя балтийских славян, соседствую-щее с ободритами.) — светлые, ясеневые, с длинными парусами, похожими на кры-лья чаек. Лютичи обосновались в гостевом доме. По вечерам вокруг дома, словно мошка вокруг огня, вер-телись деревенские девки. Хихикали, облепив зава-линки и поглядывая на рослых румяных лютичей.

— Не спится мне нынче, — откликнулась Айша.— Жду чего-то. А чего — не знаю...

Харек неожиданно увидел, как она изменилась. Больше не было темных кругов под глазами, печаль-но опущенных уголков губ, усталости во взгляде. Она казалась совсем юной, как в то лето, когда он впер-вые увидел ее. Тогда еще был жив Белоголовый Орм... Многие были живы...

В доме что-то громыхнуло. В проеме распахнув-шеися двери появилась Гюда в длинной нижней ру-бахе. В руках она несла плоскую миску с лечебным ва-ревом. Косо глянув на замерших у ворот Айшу и Харека, протопала босыми ногами за угол дома. Выплес-нула что-то из миски в траву за домом, зашлепала об-ратно. Дверь за ней захлопнулась.

— Знаешь, она становится прежней, — глядя вслед княжне, сказала Айша. Откинула со лба прядь во-лос. — Я видела одежду, которую она приготовила к празднику. Это одежда дочери князя.

— А что приготовила ты?

— Ничего. Я сама изменилась. Внутри меня что-то изменилось. Раньше я жила Бьерном и своим да-ром — все было понятно, а теперь живу, будто по пер-вому льду перехожу через глубокую реку. Иду, щупаю ногой, делаю шаг и стою, слушаю — не треснет ли, не провалится...

— Нравится?

— Нравилось бы, если б я шла к Бьерну. А так-же знаю, просто странно...

Дверь избы опять скрипнула, из щели выглянуло сонное лицо Гурта. На его лбу вздулся большой ши-шак. Парень протер глаза рукой, заметил Айшу и Ха-река, вылез из-за двери, — сонный, мягкий, доверчи-вый, как щенок.

— Вы чего тут колобродите? — пробормотал он, озираясь. Зевнул, прикрыл зевок рукой: — Отец ска-зал, завтра с утра пойдем на берег, будем палить ко-стры, одаривать богов. А вы что, собрались куда?

— Нет, — успокоил его Харек.

— А-а-а, — пробурчал Гурт, почесал пятерней за-тылок, исчез за дверью.

Харек обнял Айшу за плечи, притянул к себе, встряхнул:

— Ступай спать.

— Да надо бы, — неуверенно сказала Айша.

Утром ее разбудила Мокея — вторая жена Иста. Потрясла за плечо:

— Подымайся...

В доме уже шуршали одеждами остальные жен-щины. Переговаривались вполголоса, расчесывались, заворачивали в узелки свои дары богам. Пахло реп-ной кашей, дымом и мятой. Айша слезла с лавки, подвинулась, уступая путь Гюде. Им с княжной при-ходилось делить лавку на двоих. Айшу такое сосед-ство не беспокоило.

Гюда спустила на пол ноги, пошевелила босыми пальцами, зевнула. Хрипло, со сна, спросила:

— Не рано ли?

Нашарила на постели нарядную накидку, приня-лась натягивать, расправлять складки. Пока она кре-пила края накидки узорными фибулами и убирала во-лосы, Айша оделась и вышла на двор.

По земле полз белый туман, обнимал ноги сыро-стью. Было совсем тихо, только из-за небольшого леска на холме, что прикрывал деревню от моря, доносился стук топоров — мужики рубили ветки для костра.

Из дома выскочила Сата с двумя подружками-юная, красивая, беспечная, в ярко-желтом сарафане поверх синей рубашки, с синими лентами в рыжих во-лосах. Завертелась, показывая подругам вышивку на подоле сарафана, споткнувшись, чуть не упала. Одна из подружек, темноволосая и бойкая, подхватила ее, все трое захихикали, косясь на Айшу.

— Пошли быстрее, поглядим, — позвала черново-лосая, потянула Сату к ограде. Та уперлась, замотала головой:

— Нет, нельзя. Мамка будет ругаться. Надо ее по-дождать.