Набег

Айша оглянулась. Говорил Хемминг, один из вои-нов Рюрика, плотный, кряжистый мужичок с хму-рым лицом. Это он втащил Айшу на борт, когда бу-ря чуть не сбросила ее с корабля. А после, когда драккар Рюрика затонул, он сунул в руки болотнице обломок доски и крикнул: «Держись!» Ей было очень холодно, но она держалась, пока не появился корабль Бьерна. Тогда, в бурю, Хемминг показался ей на-дежным и уверенным, но теперь он понуро месил веслом воду и вещал своему соседу:

— А на острове в Шверинерзе стоит крепость вар-гов Шверин. Слышал о такой?

Сосед поморщился, пожал плечами:

— Шверин, Хверин... Какая разница?

— Никакой, — устало согласился Хемминг.

«Он же здешний, из саксов», — вдруг вспомнила Айша. Направляясь к своему месту, она нарочно про-шла ближе к Хеммингу. Подобрав юбку перешагнула через вытянутые в проход ноги воина.

— Дом всегда остается домом, — негромко сказа-ла она. — Помоги нам, сакс.

Хемминг вскинул на нее тоскливый взгляд. Голо-ва сакса была обмотана тряпкой, из-под ткани выгля-дывали лишь короткие кончики седых волос.

— Ты говоришь со мной, ведьма? — спросил он.

Айша не ответила. Она привыкла, что многие хирдманны называли ее ведьмой, но сама не могла точно сказать — ведьма она, колдунья, притка или хвити, как величал ее старый Финн. Раньше она ду-мала, что она — хвити и ее предназначение в том, чтобы найти свою жертву, увести ее за край жиз-ни, а затем и самой перешагнуть через этот край. Но все случилось иначе, и она осталась тут, среди людей, рядом с Бьерном. Он отобрал ее у владычицы Морены, и теперь у нее не было своего пути, только его путь. Не было своей жизни, только его жизнь. Наверное, и смерти своей у нее не осталось. Разве могла она зваться обычным человеком, не имея ни-чего, кроме любви к Бьерну и древних, полученных еще в словенских болотах, тайных знаний? А тут еще предсказание старого Финна... Старик мог бре-дить, но зверь снасти спел свою песню, прервав их путь в Альдогу. Что будет дальше?

Аише стало холодно. Она пробралась к своему мес-ту на корме, близ левого борта, села, поджав ноги. Бьерн стоял с Латьей у рулевого весла, в нескольких шагах от болотницы, но она не смотрела на него, не желая мешать ему даже случайным взглядом. Бьерн позволил ей жить рядом с ним, любить его, и это уже было великой честью для безродной болотной девки, однажды приткнувшейся к могучему ярлу. Поэтому Аиша не рассказала Бьерну о Гюде, о том, как княж-на пыталась сбросить ее в воду во время бури. Болот-ница помнила, как княжна ударила ее по руке, пом-нила водяную мглу под своими ногами, тянущуюся к ней жаднои пастью, и исходящий из этой пасти хо-лод. «Я предупреждала! — крикнула тогда Гюда.— Т ы сама виновата!» Она жаждала Айшиной смерти. Но Аиша не хотела возвращаться туда, где темно и хо-лодно, в то место, которое Финн называл воротами Нифльхейма, где рождаются мертвые души и блед-ными пятнами бродят в сумерках молчаливые тени. В тот миг она возненавидела дочку князя. Может, именно ее ненависть вызвала к жизни громадную вол-ну, которая смела с палубы ненавистную Гюду? А по-том, когда все кончилось, пришло чувство вины. Оно заставило Айшу кивнуть, соглашаясь на молчаливый вопрос Бьерна о совместном походе с эрулами. Болот-ница никогда бы не одобрила этот поход, но Бьерн хо-тел получить назад свою княжну. Айша не знала-любил ли он Гюду, но он обращался с княжной как с вдовой ярла, хотя знал, что она была для Белоголово-го лишь наложницей. Он никогда не отворачивался от нее, приходил по первому ее зову, делал ей подарки, оберегал от оскорблений. Многие говорили, что в Аль-доге Бьерн женится на княжне и примет ее будущего ребенка, что такой брак был бы для него очень выго-ден, но сам Бьерн предпочитал помалкивать и прово-дить ночи в объятиях Айши.

Вздохнув, болотница покосилась на сидящего спи-ной к ней Хемминга. Темно-серая тряпка полностью за-крывала его голову, спускалась на плечи. В щель между нею и пледом высовывались сухие руки с набухшими ве-нами, на кончиках пальцев виднелись следы ожогов, местами ногти коробились, расслаиваясь желтизной.

«Ветряные птицы Нифльхейма носят зло над спя-щей водой... » — прошелестел над ухом болотницы го-лос Финна.

Спящая вода — озерная вода, ведь реки и моря ни-когда не спят...

Ветер пробежал по одежде Хемминга, тряпица на его голове заколебалась, забилась серой тенью, плед взмахнул свободным концом, зашлепал им по палу-бе. Только руки остались безжизненными, будто у мертвяка. Кожа на них вдруг обрела синюшный цвет, вены опали и растеклись, превратившись в темные гнойные пузыри, ногти стали черными.

— Нет! — вскрикнула Айша.

Хемминг оглянулся на крик. Насмехаясь над бо-лотницей, ветер приподнял край тряпицы, под ним промелькнула жесткая седая борода. Одна из «мерт-вых» рук зашевелилась, прихватила уголок пледа, вернула его на место. Вены, ожоги, желтизна на ног-тях — все вновь стало прежним.

— Глупо... — Айша встряхнула головой, зарылась лицом в ладони. — Как глупо!