Набег язычества на рубеже веков

В студенческой среде Бураго был компанейским парнем, простым и скромным. Помнится, собралась наша четвертая группа съездить в Харьков, чтобы посмотреть балет Чайковского «Лебединое озеро». Одна девушка отказывалась ехать, сославшись на какую-то причину. Слышал, как Сергей уговаривал се, высказывал сразу несколько важных аргументов. И добился своего.

А мне как-то сказал: «Если до стипендии когда не хватит, обращайся, десятка-другая у меня найдётся».

Он был человеком во всем этом большом И непонятном мире

Чем дольше живем мы,

Тем годы короче,
Тем слаще друзей голоса

Булат Окуджава

Ю. Г. Кобринский, Л. Н. Кобринская

С годами убеждаешься, что чем лучше знаешь человека, тем труднее о нем говорить, писать, тем более в прошедшем времени.

Вечер, посвященный сорока дням светлой памяти Сергея Борисовича Бураго, начался с трансляции одного из его выступлений на «Коллегиуме». Вечер, в течение которого перед участниками прошла вся жизнь Сергея Бураго, и натолкнул нас на воспоминания о нем. Ведь нас и наши семьи связывали и связывают добрые человеческие отношения, которым более 30 лет.

С Сергеем Борисовичем мы познакомились в 1969 году, когда, приехав из Винницы, он поступил в аспирантуру пединститута имени М. Горького. Моя жена Людмила Николаевна и его супруга Лариса Николаевна учились в одной группе пединститута и вместе слушали его первые лекции.

И вот более 30-ти лет наша семья – вместе с неординарной, талантливой семьей Бураго, главным, ведущим в которой, безусловно, был Сергей Борисович.

Многие годы мы жили рядом в районе пл. Победы. Мы – на Тургеневской, они – на Павловской. Дети ходили в одну школу № 38 имени Валерия Молчанова. Сыновья – Дмитрии – вместе играли в футбол, боксировали, а когда подросли, увлеклись литературой и философией.

Лариса Николаевна Бураго стала любимой учительницей нашей дочери Наташеньки и, безусловно, способствовала развитию ее творческой и поэтической натуры – Наташа начала писать стихи. Но это было потом…

В Киеве можно назвать много адресов, где жили Бураго, мы запомнили их несколько, где проживали, а вернее, скитались они.

Запомнилась комната в частном доме на Никольской Слободке. В том районе весной 1971 года в результате наводнения было море воды, что навевало воспоминания о дедушке Мазае, а мы вместо зайцев в лодке добирались до дома. Там в неимоверно тяжелых условиях рос их сын Дмитрий и завершилась работа С. Бураго над кандидатской диссертацией.

Квартира на Березняках запомнилась тем, что ее хозяева обманным путем, в полном смысле этого слова, выставили семью Бураго на улицу и долгое время не давали возможности забрать свои вещи, не учитывая ни маленького Димку, ни Ларису Николаевну, ожидавшую рождения второго ребенка. Благо, в Киеве у Бураго были друзья…

Особое место в жизни этой семьи занимает дом на Павловской. Трехкомнатная квартира с высокими потолками, но с прохудившейся крышей и с прогнившим полом, под которым водились грызуны, с печкой, которая топилась дровами и углем. Поэтому порой Сергея Борисовича можно было видеть возвращающимся домой с папкой в одной руке и с бревном или доской под мышкой другой руки, чтобы истопить печь. Кроме душевного тепла, необходимо было еще и тепло печи, которая обогревала их уютное жилище.

Но, к сожалению, частым гостем семьи Бураго стал участковый инспектор милиции: проживание без прописки было грубым нарушением паспортного режима. Его визиты создавали атмосферу напряженности в семье и отвлекали ее главу от написания кандидатской диссертации. Но этот вопрос скоро решился.

В сложных условиях писалась кандидатская диссертация, и ее защита была нашим общим праздником, а затем мы вместе радовались появлению на свет книги «Александр Блок (Очерк жизни и творчества)».

С автографом Сергея Борисовича она хранится в нашей библиотеке. Благодаря этой книге об Александре Блоке больше узнали мы, наши родители, наши дети.

Когда-то нелегко было на душе, и один знакомый прочитал стихотворение Блока. Сергей Борисович подарил текст этого стихотворения, которое действительно и сейчас поддерживает в трудную минуту. Вот оно:

Есть минуты, когда не тревожит
Роковая нас жизни гроза.
Кто-то на плечи руки положит,
Кто-то ясно заглянет в глаза…

И мгновенно житейское канет,

Словно в темную пропасть без дна…
И над пропастью медленно встанет
Семицветной дугой тишина…

И напев, заглушённый и юный,

В затаенной затронет тиши
Усыпленные жизнью струны
Напряженной, как арфа, души.