Набоковская Европа

«Тоталитарный театр Виктора Кифалиди», – было написано русскими буквами на афише. Приглядевшись, Вадим увидел, что это была не надпись, а вырезанные буквы из заголовков советских газет. Сверху буквы составляли название театра, а ниже из маленьких букв разных газетных шрифтов была выложена мозаика, напоминающая портрет Сталина, но это был какой-то оптический обман. Подойдешь поближе – и эти же буквы становились рисунком ангела с длинной трубой, подальше – опять проступал Сталин уже со своей курительной трубкой.

– Чертовщина какая-то, – подумал Вадим. – Опять старичок Хармс постарался.

Но, несмотря на это, он решился войти, по-джентельменски или из трусости пропустив вперед себя девочку.

Существо с пустыми глазницами встретило их у входа и молча указало кружевной перчаткой, куда проходить. Это была большая гостинная, совсем не напоминающая театр, с круглым столом посередине и со скатерью с бахрамой на нем. Сверкнул перстень на руке, указавшей авантюрной парочке на их места за столом. Существо тоже село с ними на третий стул, четвертый же стул отодвинуло, а потом опять придвинуло к столу, будто посадив к ним в компанию еще одного персонажа.

Тихо звучала музыка, мелодия была очень знакомая, но никак не удавалось ее ухватить и разгадать. Над столом висела большая люстра, которая по знаку перчатки стала опускаться ниже и оказалась неким подобием не то волшебного корабля, не то Ноева ковчега. Внутри были напиханы маленькие человечки из спичек, некоторые были одеты в бумажные платья, на других были начертаны знаки или татуировки. Два человечка соединили свои ручки-спичечки, а к их спинам, как вязанки дров, были привязаны свернутые в маленькие рулоны бумажечки. Перчатка с перстнем протянула человечков Вадиму с Машенькой. Чтобы разделить их сросшиеся ручки, пришлось чиркнуть коробком и поджечь селитру на маленьких кулачках. Ручки быстро вспыхнули и успели догореть до локтей, пока не были стремительно погашены белой перчаткой, оставившей на себе обугленный след после тушения. Каждому из посетителей досталось по куколке, даже четвертому стулу была предложена одна татуированная фигурка без бумажки на спине.

– Зачем ей бумажки, если все написано на самой спичечке, – догадался Вадим, и существо в маске в знак согласия кивнуло в ответ.

Вадим положил свою куколку в карман куртки, Машенька сделала то же самое со своей. Потом их пригласили на диван в углу. Перед диваном стоял шкаф, в котором в дорогих гостиницах обычно бывает телевизор. Вадим это знал, потому что приходилось работать переводчиком для разного класса людей, в том числе и таких, какие селятся только в номерах люкс гостиниц Интуриста.

– Ну, что ж, можно и телевизор посмотреть, – решил Вадим от безысходности, хотя и не хотелось в такой сказочный вечер просидеть за экраном. Машенька тоже горько вздохнула, но подчинилась правилам хозяина.

Существо открыло шкаф, но там, как в каморке у папы Карло за нарисованным на холсте очагом, был не телевизор, а красный бархатный занавес с золотыми кистями и гербом Советского Союза на ламбрекене. Зажглись огни маленькой рампы, и занавес под уже узнанную мелодию – это было симфоническое исполнение в замедленном темпе песни «Дан приказ ему на запад» – раздвинулся.